Павка, конечно, знал Егора Спиридоновича давно, с малых лет. Но подружился с ним недавно, с весны. И хорошо подружился. Даже сам Егор Спиридонович теперь Павку дружком называет:
— А, пришел, дружок! Садись. Или дело у тебя какое ко мне?
Ведь бывает так на свете, что дружат ребята и взрослые. Павке скоро десять, а Егору Спиридоновичу на будущий год пятьдесят стукнет. И дружат. Хоть бы что!
А началась их дружба вот с чего.
Весной мать как-то попросила Павку снести Егору Спиридоновичу ведро.
— Вот, уронила, — сказала она. — Теперь течет.
Дома Егора Спиридоновича не оказалось.
— Он у себя в сарайчике, — сказала его жена. — Трудится.
Павка свернул за угол избы и подошел к открытой дверце сарая. Вернее, даже не сарая, а маленького домика с двумя широкими окошками и крышей, покрытой толем. В домике слышался шум точильного колеса.
— Можно? — спросил Павка.
Егор Спиридонович, в рабочем переднике и кепке, повернутой козырьком назад, остановил колесо.
— Заходи, браток! От Пелагеи Семенны? — И он весело потрепал Павку по голове.
— Да, — подтвердил Павка. — Принес вот…
Пока Егор Спиридонович крутил ведро, Павка с любопытством смотрел вокруг.
Чего тут только не было!
Вдоль одной стены висели и стояли строго, как солдаты в строю, малярные кисти. Круглые и плоские, в виде щеток и гребешков, волосяные, из мочалы и резиновые. Здесь же какие-то замысловатые лопаточки разных калибров, диковинные ножички и валики с аккуратными деревянными ручками.
Другая стена была отдана топорам, колунам и пилам, а возле нее стояли рубанки. Их было много. Совсем не похожие друг на друга — с забавными рожками, как у носорогов, и без них. Клинки и железки к ним лежали отдельно, в специальном ящике.
А посредине — и это главное — стоял настоящий слесарный верстак с тисками и опять полным набором инструментов. Всех, каких угодно! Напильники и линейки. Кронциркули и угольники. Чертилки и зубила. Шаберы и молотки.
— Здорово-то как у вас! — только и воскликнул Павка, заметив в углу еще одно чудо — небольшую муфельную печь.
В Павкиной школе разве такая мастерская! Ничего похожего, хотя она и больше в два раза. Разве такой в ней верстак! А тиски! А рубанки! Печи подавно нет! А у Егора Спиридоновича — прямо как на хорошем заводе.
— Работа, она порядок любит, — сказал Егор Спиридонович. — Так-то, браток. А ведерко я запаяю и отлужу заодно.