— Но почему бы нам не уехать?
— Я не могу сделать этого, Этти.
— Почему же?
— Я никогда не смогу смотреть людям в глаза, если буду знать, что меня выгнали откуда бы то ни было. Кроме того, чего нам бояться? Разве мы не свободные люди в свободной стране? Если мы любим друг друга, кто осмелится стать между нами?
— Вы не знаете, Джон… Вы пробыли здесь слишком короткое время, вы не знаете этого Болдуина, этого Макгинти и Чистильщиков вообще.
— Не знаю и не боюсь их, — ответил Макмэрдо. — Мне приходилось встречаться с самыми разными людьми, и я никогда никого не боялся, напротив, кончалось тем, что окружающие начинали опасаться меня. Но скажите, Этти, если Чистильщики, как говорит ваш отец, совершали в долине Вермиссы одно убийство за другим и если все знают их имена, то почему не предали преступников суду?
— Никто не решится выступить против них свидетелями. Любой из них не прожил бы и месяца. Кроме того, всегда найдется кто-нибудь из шайки, кто под присягой покажет, будто во время совершения преступления обвиняемый был в противоположной части долины.
— Я, правда, слышал кое-что и раньше о Чистильщиках, но считал все это выдумками. Может быть, Этти, у них есть оправдательные причины так поступать. Их что, преследуют и они не могут защититься другим путем?
— О Джон, замолчите! Именно такие слова я слышу от другого…
— От Болдуина?
— Да, и потому я презираю его. Джон, теперь я могу сказать вам правду: я всем сердцем ненавижу его и в то же время смертельно боюсь. Боюсь за себя и особенно за отца. Если бы я сказала Болдуину правду, на нас неминуемо обрушилась бы страшная беда. Поэтому мне пришлось отделаться от него хотя бы полуобещанием. Иного выхода не было. Если бы вы только согласились бежать со мной, Джон! Мы взяли бы с собой отца и где-нибудь вдали зажили бы спокойно.
Лицо Макмэрдо снова отразило внутреннюю борьбу, и снова оно окаменело.
— Ничего дурного не случится ни с Вами, Этти, ни с вашим отцом. Что же до этих страшных людей… Наступит время, и вы поймете, что я не лучше самого дурного из них.
— Нет, Джон, я не верю в это и всегда буду доверять вам.
Макмэрдо с горечью рассмеялся.
— Как же мало вы обо мне знаете! Вы, с вашей невинной душой, не подозреваете, что во мне происходит…
В эту минуту дверь резко распахнулась, и в комнату развязно, с видом хозяина, вошел красивый молодой человек, приблизительно одних лет с Макмэрдо, схожий с ним ростом и фигурой. Из-под широкополой шляпы, которую он не потрудился снять, виднелось лицо со свирепыми, властными глазами и орлиным носом. Смущенная и испуганная Этти тут же поднялась со стула.