– Согласен, – не стал спорить Фролов. – Но Барракуда тоже новичок. Освоится еще, заматереет. Потенциал у него есть, потому и не списываю.
Бомба проворно уходил от ударов Барракуды, не торопясь переходить в нападение, восстанавливал утраченные силы после настигшего его нокдауна. Когда же он посчитал, что настал подходящий момент для атаки, ринулся вперед, провел обманное движение и тут же со всей силы ударил Барракуду коленом в открывшийся живот. Тот сложился пополам, а Бомба, сцепив руки в замок, нанес ему сверху по шее рубящий удар, в падении встретил противника еще одним ударом ногой в лицо. Барракуда перевернулся в воздухе и плашмя упал на пол. Бомба прыгнул на него сверху, несмотря на двинувшегося к месту схватки рефери, и при этом столкновении воздух со свистом вырвался из легких Барракуды.
– А вот он уже не поднимется, – сказал Фролов, наблюдая за тем, как беснуются зрители в зале. – Однако убивать его я Бомбе запретил.
Публика дружно требовала смерти поверженного бойца, но Бомба отступил в сторону. Со всех сторон засвистели, выражая неодобрение. Фролов растянул губы в улыбке. Победу засчитали Бомбе, а двое крепких сотрудников клуба уволокли с ринга бесчувственное тело Барракуды. Казалось, им и дела нет, что голова проигравшего бойца при этом стукнулась о бетонный пол. На ринг вышла новая пара.
Пока внизу проходили бой за боем, Фролов наблюдал не столько за происходящим, сколько за реакциями Велиханова. Леонид все так же сидел, упершись подбородком в перила, и ни разу не сменил позы. Взгляд его был отсутствующим, и Фролов готов был поспорить, что мыслями директор «Атланта» находится сейчас где-то далеко. Он оживился только, когда на ринг вышел Демьянов.
На Евгении были черные спортивные трусы, того же цвета мягкие тапочки и опоясывающая голову широкая повязка с изображенными на ней непонятными символами. На левой щеке бойца была нарисована тушью зигзагообразная стрела. Публика, которой Демьянов был известен под грозной кличкой Гром, восторженно взревела, а затем зал оглушили аплодисменты. Демьянов с достоинством поклонился и поднял вверх обе руки, сцепив их в замок.
Противником Евгения был крепкого телосложения тридцатилетний мужчина. Его бугристую бритую голову украшали бесчисленные шрамы. Глубоко посаженные глаза и квадратный, словно высеченный из гранита подбородок производили устрашающее впечатление на многих, только не на Демьянова. Фролов в своей ложе тоже улыбался.
– Это соискатель, – прокомментировал он. – Вольный стрелок. Я имени-то его не знаю. Выступал вроде бы в таких же подпольных клубах в Питере и Ростове. По-моему, еще где-то. Хочет работать на меня. Но мне он не нравится… И потом, что-то подсказывает мне, что эта горилла при всей своей отменной фактуре не продержится против Женьки и одного раунда. Да что там раунд! Он и двух минут не простоит.