– Никогда, – резко оборвал его владелец подпольного спортивного клуба. – Никогда в моем заведении не будет ничего подобного. Публика может убиваться сколько угодно, хоть до блевоты. Но не бойцы. Боец всегда должен оставаться бойцом. Знаешь, что такое боец, Азазелло? – Гуров понял, что это вопрос из сугубо риторических, и предпочел не отвечать на него. Не прошло и двух секунд, как Фролов уже продолжил развивать дальше собственную мысль: – Боец – это не крепость мускулов. – Валерий напрочь забыл о привычно интеллигентных интонациях. – Мускулы себе может накачать любой малолетний дебил, если только у него хватит денег на гантели. Остальное – дело техники. Боец – это в первую очередь крепость духа. Ясно? А ты сидишь тут и толкуешь о транках. У тебя голова на плечах есть?
Гуров был вроде бы смущен такой пылкой тирадой.
– Извините, Валерий Александрович, – стыдливо произнес он. – Это я не подумавши. Просто, как я уже говорил, для меня это впервые. Врезать как следует я могу. Так, чтобы с копыт сбить, но знать, что я убиваю человека… – Перед тем как произнести следующую фразу, полковник набрал в легкие побольше воздуха и, не мигая, уставился в бесцветные глаза Фролова. – А может, мы дадим моему противнику перед боем сидизкриниум? Вколем среднюю дозу…
– Чего мы сделаем? – брови Валерия сошлись над переносицей. – Вколем что? Сивиз?.. Синизхри?.. Что это еще за дрянь такая?
Гуров молчал. Либо Фролов был хорошим актером, что, в общем-то, не столь уж удивительно для бывшего комсомольского работника, либо он и в самом деле не понимал, о чем идет речь. Полковник склонен был остановиться на втором варианте, хотя и это по большому счету ни о чем не говорило. Владелец «Рекрута» мог и не разбираться в медикаментах, не считал нужным вникать в такие детали. Для этого у него вполне могли иметься более компетентные в подобных вопросах люди.
– У вас медики есть?
– К чему ты клонишь, парень? – недовольно проворчал Фролов. – При чем тут медики? Я все меньше и меньше тебя понимаю. Скажу только одно: мы не станем прибегать ни к каким штучкам. Ни к старым, ни к новомодным. Ни к чему. Ясно? Я хочу, чтобы ты пошел на ринг и отметелил своего противника за милую душу. С летальным исходом. И это должен быть честный бой. На все сто. Если так можно выразиться. Или ты все-таки отказываешься, Азазелло?
– Нет, я готов, Валерий Александрович.
Гуров еще не решил, что он будет делать на ринге и как выкручиваться из того неудобного для себя положения, в которое только что угодил. Скорее всего, как обычно, придется импровизировать на ходу. По обстоятельствам.