– Смотри! – Полуэльф дернул друга за воротник камзола, побуждая распрямиться и поднять голову. – Этот седой старик в короне кажется мне смутно знакомым!
Огвур нахмурил кустистые брови, старательно вглядываясь в тощего, согбенного мужчину, медленно спускавшегося по устланным ковровой дорожкой ступеням:
– Десять гоблинов мне в глотку, Ланс! Так ведь это и есть тот самый бледномордый колдунишка, что нахально форсил вместе с пьяным принцем демонов перед войском Азура под стенами Ниса!
– И правда! – признал полукровка. – Но как же он изменился!
Они медленно сходились посреди цветущих клумб с розами. Высокий, стройный Лансанариэль и едва передвигающийся старик, на длинных седых патлах которого нестерпимо сиял усыпанный сапфирами венец. По пятам за немощным королем тащился хромоногий, отвратительно подхихикивающий карлик.
– Не таким мне виделся правитель бессмертного народа! – печально признался Ланс, приближаясь к старику.
Король вперил в него пристальный взгляд подслеповатых, слезящихся глаз:
– Не знаю, кто ты, полукровка, но у меня еще достанет сил для того, чтобы поставить на место зарвавшегося выскочку с нечистой кровью!
Нежную переносицу Ланса прорезала гневная морщинка:
– Меня предупреждали, что Поющий Остров не прощает своих же ошибок и не выносит вида своих отвергнутых детей! – В его голосе прозвучала вся накопившаяся за долгие годы обида, вылившаяся в одной язвительной фразе. – Мнящие себя благородными эльфы часто совершают недостойные поступки, за которые не желают расплачиваться. Но я пришел для того, чтобы восстановить справедливость!
Эти слова, содержащие непреложную истину, острым жалом вонзились в сердце утратившего власть короля. Аберон на мгновение задохнулся от переполнявшего его возмущения, а когда вновь обрел дар речи, оскорбленно взвыл, потрясая пожелтевшими кулаками:
– Кто ты такой, что посмел открыто поносить мой благородный клан и возводить на нас напраслину?
Губы Ланса искривились в презрительной усмешке:
– Я всего-навсего нежеланный сын своего отца, отрекшегося от меня и погубившего мою невинную мать. Я приехал на Поющий Остров для того, чтобы взглянуть в его бесчестные глаза, а в качестве улики предъявить вот это. – Он выхватил из сумки скомканный плащ и бросил его к ногам короля. – Возможно, этот выродок известен и вам: ведь только самые родовитые дворяне по праву высокого рождения носят багряный шелк…
Аберон с кряхтением нагнулся и кое-как подцепил ткань непослушным пальцем.
– Выродок, – потрясенно бормотал он, – ты сказал «выродок»… – Затянутые бельмами глаза подслеповато всматривались в черты молодого красавца, стоящего перед ним. Юноши, чья ослепительная внешность пронзительно, как две капли воды, напомнила Холодному лица его сестры Альзиры и младшего брата Лионеля. – Откуда это у тебя, чужеземец? – Он невольно поднес к губам струящееся полотнище, еще хранившее пряный запах луговых трав.