- Да, улетаю в конце сентября.
- А на работе сказал?
- Нет еще, в начале сентября скажу. Я хочу еще пару неделек поугорать.
- Да ты и так угораешь!
- Женщин никто не спрашивал!
Крис доливает последние капельки из бутылки и кидает бутылку на землю. Моментально получает от меня урок чистоты и необходимости ее сбережения. Виновато смотрит вниз, поднимает батл и опускает его в урну. Черномазые, хули, что с них взять. Хорошо сидим. Солнышко припекает очень мощно, все уже порядком веселые. Кончита допила второй коктейль и просит налить ей водки. Раньше надо было думать головой!
Собираем весь мусор в пакетик, кладем его в урну, идем дальше. Пообедали.
Мы сидим на скамеечке в Центральном парке, в тенечке. Центральный парк большой. Он располагается в самом центре Манхеттена, между 57 и 110 улицами, занимая более 800 акров. Ничего примечательного в нем, на мой взгляд, нет, просто неплохое местечко отдохнуть, покататься на роликах, поглазеть на безбашенных белок и уток, посидеть около воды. Место, конечно, культовое и знакомое всем нам по кино, например. По парку ходят всякие лошадки с детворой, всякие ажурные тележки скрипят, как у нас на ВДНХ.
Кончите налили немного водки, теплой и отвратительной. Кончита в бяку. Много мы взяли. Как обратно-то ехать, мне же машину вести… Ладненько, протрезвею как-нибудь. Мы ведем беседы о музыке, обсуждаем прелести американского хардкора, мусолим тонкости тру-блэка. Я вам не говорил, что черномазый Крис – отличный гитарист и любитель блэка? Так вот он такие темы блэковые исполнял, что у меня была идея его гитаристом в группу взять. А выступать он мог и в маске. Кончита, естественно, ничего не понимает из наших бесед, так как всю жизнь слушает песни из латиноамериканских сериалов, а группа Модерн Токинг для нее – это ад и трэш.
Стемнело. Время уже довольно позднее, а завтра – на работу. Все в приличное дерьмецо. Крис безостановочно улыбается. Надо ехать назад. Вечерний Нью-Йорк приятен пьяному глазу. Романтичен. Весь кал скрыт в подробностях темнотой, зато горят огни небоскребов, шумит огромный город, мелькают рекламы, звучит чужая незнакомая речь. Меня пробивает на романтическое созерцание. Я медленно плетусь к станции метро, рассуждая и заключая. Мусор за собой мы убрали.
О том, что мы сели не в тот поезд, в который нужно, и славно с пением гимнов уехали в Хобокен, я промолчу. Мы в шутку побили Криса, который первым ринулся в вагон, не удосужившись посмотреть конечный пункт паровоза. Про то, что Кайл заснул на скамейке на станции Хобокен и дико храпел, а потом безумно тряс хаером, когда его разбудили, я тоже промолчу. Про то, что я предлагал Крису устроить «белые вагоны» и долго рассказывал это громко всему вагону, я тоже умолчу. Про то, что бедная Кончита блевала каждые десять метров, тоже как-то не хочется рассказывать.