Девочка сидела на скамейке буквально в пяти метрах от меня. Но она была не одна, а с подружкой. А в одной из квартир этой девятиэтажки находилась ее мать, которая в любой момент могла выглянуть в окно или выйти из дома. Я же не могла просто так выйти из машины, подойти к Маше и сказать: «Вот что, подруга, я знаю, что ты писала письма папе. Нам надо с тобой серьезно поговорить!» Спугнуть девочку или сразу настроить ее против себя я не имела права. К ней нужен был какой-то особый деликатный подход. Наверняка ее сердце разрывалось на части из-за того, что родители не просто разлюбили, а даже возненавидели друг друга.
Пока я соображала, что же мне предпринять в сложившейся ситуации, девчонки встали и пошли к подъезду. На улице уже совсем стемнело, и стал накрапывать дождь. Девочки скрылись за подъездной дверью, а я застонала от собственного бессилия. Уж если кто может меня разоружить, так это ребенок! Будь на месте Маши совершенно взрослый человек, а не подросток, я бы особенно не церемонилась.
Больше мне здесь делать было нечего, и я поехала домой, размышляя о том, стоит ли говорить Сергею, что письма писала его дочь. Разумеется, он имел право это узнать, но вот вопрос: сейчас или позже? Интуиция подсказывала мне, что не надо спешить с таким известием. Надо миллион раз все проверить, хорошенько взвесить, а уже потом влезать в семейные дела клиента. Тем более что характер у Сысоева был непростой, его трудно было в чем-либо переубедить с налета. Я три дня отвоевывала свое законное право заниматься расследованием и, к счастью, отвоевала. Не хватало того, чтобы наши отношения с Сергеем испортились в самый ответственный момент.
Сегодня был четверг, а завтра – пятница, последний день для того, чтобы все окончательно выяснить и разоблачить преступников. В общем, я решила повременить с сенсационным сообщением Сысоеву, а завтра с утра перехватить девочку по пути в школу и попытаться поговорить с ней по душам.
По дороге я вспомнила, что обещала Сергею заехать на квартиру Лилии Томич, помозолить глаза соседям, в общем, создать эффект своего присутствия там. Не скрою, это казалось мне совершенно ненужным занятием. Я, наверное, даже ослушалась бы своего клиента, если бы не забытая в видеомагнитофоне кассета, которую дал мне Мельников. Ее все равно рано или поздно надо было оттуда забрать.
У Лилиного дома я почему-то почувствовала тревогу. Даже когда в ее окнах не увидела света, ничуть не успокоилась. Я вышла из машины и пошла на «конспиративную» квартиру. В подъезде мне встретилась какая-то толстая тетка, которая посмотрела на меня ошарашенными глазами. Я не нашла ничего лучшего, как поздороваться с ней. Женщина не ответила мне, но остановилась и проводила меня взглядом. Я поднялась на второй этаж, достала из сумки ключи и как ни в чем не бывало стала открывать дверь. Замок не поддавался, но я продолжала усердствовать с открыванием двери.