«Я рад, что ты поинтересовалась моей фамилией», – вот о чем вне всяких сомнений говорила эта улыбка. И чего я ершусь, не в постель же он меня тащит, в самом деле?!
– Вы не любите знакомиться в барах? – спросил он, на этот раз с сожалением.
– Я вообще не люблю случайных знакомств и разговоров на эту тему тоже не люблю, так что лучше и не начинать.
– Готов поддержать любую другую, только предложите!
Ну, он уже становится навязчивым. Пора переходить на несколько иной уровень вежливости.
– А где вы научились так пить?
– В армии, – пожал он плечами.
Мимо! Не вышло.
– По какой причине Ларик относится к вам пренебрежительно?
– Разве?
На этот раз улыбка получилась на удивление злой.
– Наверное, потому, что я нахожусь в некой зависимости от него. Уточнить хотите?
Застарелое раздражение, вызванное моим вопросом, обозначило себя казенно-армейскими нотками, прорезавшимися в его голосе.
– Это ваша личная трагедия, – отказалась я уточнять и поднялась. – Я ухожу, Аркадий Трегубов. И не вздумайте меня провожать. Не надо портить о себе впечатление.
– Ладно, – согласился он огорченно и безропотно. – Не буду.
Глядя на его опустившиеся вниз уголки губ и слегка склоненную голову, я вдруг почувствовала, что он нравится мне. Господи, со скуки, что ли?
– До встречи, Аркадий.
– Правда, до встречи?
Глаза его стали наливаться хмельной мутью. От огорчения, наверное, ну не от грусти же!
– Думаю, да, – обнадежила я его и даже предположить не могла, насколько оказалась права.
– И я надеюсь. Буду надеяться! – проговорил он, протягивая для прощального пожатия руку, которую я не сочла уместным заметить. Дамам это простительно.
Двое с половиной суток миновало с того субботнего вечера. Снег местами убрали, а в большинстве прикатали колесами, и жизнь в городе вошла в обычную колею.
Если я и вспомнила Аркадия, то раз или два, не более. Во всяком случае, по ночам он мне не снился. Да и некогда было грезить-то. С воскресного полудня и почти до вечера понедельника не давали мне скучать местные бандиты. Нет, не отморозки какие-то, не пустопорожняя шпана, балующаяся холодным и огнестрельным оружием ради доказательства собственной лихости. Нанесли мне визит люди солидные, не раз зону топтавшие, хорошо известные в своих кругах, а мне – по кое-каким прошлым своим делам. Они пришли к Ведьме, ко мне то есть, с просьбой вполне корректной, с моей точки зрения, – за полторы тысячи посидеть в своей машине неподалеку от одного из центральных скверов и пронаблюдать за передачей небольшого кейса с деньгами одним человеком другому. Их личности были показаны мне на фотографиях, и моя задача сводилась лишь к фиксированию факта передачи кейса из рук в руки.