– Конечно! Я же там всю жизнь проработала. Как после института пришла, так до самой пенсии! Да за столько лет я и подружиться со всеми успела, чуть ли не сродниться! Так что все знали. Мы же там делились каждый своим: и радостями, и бедами!
– Поня-я-ятно! – протянула я и добавила: – Простите, а ваш муж?..
– Я как раз Анечкой беременна была, когда он погиб. Он тоже у нас на заводе работал – авария в цеху. Потому-то дочка у меня раньше времени и родилась. Она очень слабенькая была. Мама ее выходила, подняла, потому что я работала – жить же на что-то надо было. Мне временами казалось, что она Аню больше, чем меня, любит, – грустно усмехнулась она. – Просто надышаться не могла!
– Значит, некто, позвонив и сообщив эту гнусную ложь, мог предполагать, что она вызовет у вашей так любящей свою внучку мамы настолько серьезную реакцию, что вы вынуждены будете оставить работу и, таким образом, уже не сможете занять место начальника отдела? – предположила я.
– Вы думаете, это мог позвонить кто-то из моих сослуживцев? – воскликнула Людмила Алексеевна и уверенно заявила: – Да быть такого не может!
– Увы! Еще как может! – вздохнула я. – Василий Васильевич мне сказал, что вы с Анной очень добрые люди. Естественно, вам трудно поверить в такую подлость, потому что вы сами на это не способны. Да только не стоит судить о других по себе. На кону стояла должность начальника отдела, а это и оклад совсем другой, и положение.
– Все равно не верю! – твердо сказала Людмила Алексеевна. – Да хоть кого спросите, не было у меня в отделе таких мерзавок!
– И спрошу! – пообещала я. – Только вы мне скажите, кто в то время мог быть в курсе этой подковерной борьбы?
– Кто? – она задумалась. – Да, наверное, замдиректора завода Михаил Григорьевич Гринберг – от него же зависело это назначение.
– А вы не подскажете мне, как его найти, если он, конечно, еще жив? – спросила я.
– Жив, – кивнула она. – Я его недавно с днем рождения поздравляла, и он вроде ни на что не жаловался. Запишите его домашний телефон. – Она продиктовала мне номер и добавила: – Только он вам скажет то же, что и я – никто из заводских этого сделать не мог.
– Посмотрим, – неопределенно пожала плечами я и напомнила: – Вы остановились на том, что ушли в тот день на завод.
– Да-да! А Аня должна была днем пойти на консультацию к своему руководителю дипломной работы, так что дома оставалась одна мама. Мы с дочкой потому и ключей с собой никогда не брали, что мама всегда могла нам дверь открыть. Ну, сижу я на работе, время к обеду, и тут Аня звонит. Плачет навзрыд, голос срывается, я и поняла-то с ее слов только то, что с мамой плохо. Отпросилась я у начальника и бегом домой, благо недалеко было. Прибегаю, а там уже «Скорая». Мама на кровати лежит, – ее голос дрогнул, – а врачи ее смотрят. Оказалось, что у нее левая половина отнялась – спазм сосудов головного мозга. Врачи хотели ее в больницу забрать, а она заплакала и отказалась, сказала, что лучше дома умрет, рядом с родными. А! – махнула она рукой. – Какие в то время в больницах лекарства могли быть? Тогда врачи сказали, чтобы мы участкового терапевта вызвали, и уехали, а мы остались. Не знали, что и делать! А с Аней еще Виктор был!