– С удовольствием, – охотно ответила я. – Уж очень мне хочется Таисии Петровне в глаза посмотреть!
– Посмотришь! – хмуро пообещал он и спросил: – Водку пьешь?
– Я за рулем, и мне сегодня же обратно, так что компанию я вам не составлю, – отказалась я.
– Я до нее тоже не большой охотник, но сейчас надо! – решительно произнес он. – Может, тебе чаю сделать? А то чего так сидеть? – спросил он.
– Спасибо, не надо! – покачала головой я. – Поминки обычно на 12 часов назначают, так что ваши женщины скоро вернутся, ждать осталось недолго.
Он принес из кухни бутылку водки и тарелку с крупно нарезанными солеными огурцами, налил себе полстакана и в один прием выпил. Закусив жалобно хрустнувшим огурцом, он снова закурил и спросил:
– А что там с этой кислотой было? Что за баба пострадала?
– С уксусной эссенцией, – поправила его я. – А пострадала соседка Анны Елена Агеева. У Елены был женатый любовник, и его супругу осудили за преступление, которого она не совершала. А Елена ослепла и повесилась, потому что любовник ее, естественно, бросил. Да он вообще сволочь редкая!
– Вот мразь! Сначала одну предал, а потом вторую! – Александр Семенович аж головой покрутил.
Он снова выпил, и я решилась спросить то, зачем, в общем-то, и приезжала:
– Теперь вы поняли, что ваш сын сам жертва этих людей?
– Сказал бы он мне все это сразу, и не вышел бы у нас с ним раздрай, – недовольно заявил он.
– Но вы же слышали, что он мать пожалел, – напомнила ему я.
– А вот она его не пожалела! – повысил голос он. – Из-за ее дурости и подлости я сына чуть не потерял! Из дому выгнал! На край света загнал!
– Она мать и хотела как лучше! Хотела для своего сына сытой, обеспеченной жизни, – возразила я. – Видимо, она не понимала, насколько у Марины серьезное заболевание.
– Ничего! – грозно сказал он. – Я ей объясню! И Тайке тоже! А еще спрошу, где мои внуки? Где та мелюзга, которая мне навстречу бежала бы и дедом звала?
Я решила было, что он опьянел, хотя при его габаритах ему стакан водки – как слону дробинка, но потом посмотрела ему в глаза и поняла, что он трезв как стеклышко, и это рвется наружу глубоко загнанная внутрь боль от того, что и сын уехал, и вестей о себе не подавал, и внук уродом родился. Чтобы как-то унять его боль, я достала органайзер и написала на чистом листке номер телефона Виктора, а потом вырвала его и протянула ему.
– Возьмите, Александр Семенович. Если вы на сына больше не злитесь, то позвоните ему! И мне кажется, он будет этому очень рад!
– Сегодня попозже на переговорный схожу и позвоню, – пообещал он, аккуратно складывая листок и убирая его в карман брюк. – Хватит ему черт-те где болтаться, когда свой дом есть!