Роясь в ящиках, я то и дело беспокойно поглядывала на массивный сейф, стоявший в углу и наглухо запертый, в котором тоже что-то лежало. Не будут же они запирать пустой сейф... И вполне возможно, что именно там и находились нужные мне документы. Но забраться в сейф было нереально. И времени не хватит, да и не обойдусь я здесь булавкой.
Но неужели список воспитанников она хранит в сейфе? Да быть этого не может!
Тем временем ящики стола были перерыты, но того, что мне требовалось, я там не нашла. Кроме стола, наиболее вероятным, по моему мнению, местом для хранения документов (кроме сейфа) был еще большой шкаф, расположенный у стены. Взглянув на часы, я открыла дверцу. На все про все у меня оставалось десять минут.
Внутри шкафа внимание мое сразу же привлекли несколько толстенных тетрадей, стоявших наподобие книг в книжном шкафу, на одной из полок. Вынув первую из них, я прочитала: «Журнал прибытия и выбытия, 1992».
Есть!
Несомненно, вынутая мною тетрадь отражала прибытие и выбытие воспитанников в самый первый год существования этого заведения. Разумеется, эти данные меня интересовали мало. Вытащив самую крайнюю, последнюю из тетрадей, я стала просматривать записи, начиная с января прошлого года. Чтобы как-нибудь невзначай чего-нибудь не упустить, я взяла период несколько с запасом, хотя на это, конечно, требовалось больше времени.
Впрочем, записей оказалось не так уж много. Похоже, заведующая не врала. Пролистав несколько страниц назад и просмотрев даты, я обнаружила, что «прибытия» и «выбытия» происходят как бы волнами – в некий период времени поступает достаточно большая группа воспитанников, и потом, до следующей даты, проходит достаточно много времени. Это тоже подтверждало слова заведующей о том, что они набирают новых воспитанников по мере выпуска старших групп. Случаи поступления детей между этими «волнами», если верить журналу, были довольно редкими, и Насти Колобковой среди них не значилось.
Что ж, с этим все ясно. Если только этот детский дом не занимается тайной продажей младенцев на органы и не ведет еще каких-нибудь дополнительных секретных списков, то делать мне здесь больше нечего.
Посмотрев на часы, я обнаружила, что уже превысила отведенный себе лимит на целых пять минут, и поняла, что мне необходимо в спешном порядке ретироваться.
Поставив тетрадь на место, я выскользнула из кабинета и, немного повозившись, закрыла дверь, которая и изнутри, и снаружи запиралась ключом. Дверь из секретарской просто захлопывалась и, несомненно, для меня в этом заключалась большая удача, поскольку лишь только я оказалась в коридоре, как тут же услышала чьи-то голоса.