Подошли и другие работники, пластинка пошла по рукам. У всех моя находка вызывала одобрение, но ни у кого не вызвала зависти. Я понял, что по здешним меркам серьезной ценности эта штука не представляет. Сунув ее за пояс, я вернулся к работе.
Время было уже почти обеденное, но никаких признаков приближающегося перерыва я не заметил. Мы все так же раскапывали завалы, куча спасенных вещей росла, а мой пустой желудок все чаще напоминал о себе — сначала тактично, потом возмущенно.
Наконец староста разрешил отдыхать. Мы расселись на бревнах, и тут я понял, что все достают еду, принесенную с собой — из-под рубах, из поясных сумок. У каждого была или сушеная рыба, или кулек с размоченной кукурузой, или на худой конец пара яблок. У всех, кроме меня, естественно. Я и понятия не имел, что едой надо запасаться самостоятельно.
— А ты чего не ешь? — равнодушно спросил заросший старик, хрумкающий рядом со мной капустными листами.
— Не успел ничего с собой взять, — с надеждой сказал я.
— А-а... — понимающе кивнул старик. — Зря.
Они все сидели и жевали, не замечая моего голодного взгляда. В этот момент я понял — они вовсе не жадные. Это совсем другое, они просто не знают, не имеют представления, что можно помочь ближнему просто так, без ответа, без сделки. Им этого в свое время не объяснили.
Клянчить объедки я не собирался, поэтому встал и пошел прочь, чтобы не видеть, как другие глотают и давятся.
Я остановился, когда дошел до одного из довольно крупных обломков, размером в полтора человеческих роста. У него была сложная многослойная структура, напоминавшая разрезанную пополам матрешку. Первый слой — толстый и почти черный, дальше вглубь — все тоньше и светлее. Я сидел на корточках и разглядывал, пытаясь найти хоть какую-то зацепку для своей капризной остаточной памяти или хотя бы для воображения и интеллекта. Поди разберись, из чего сотворена эта штука — из металла или кости, из хитина или пластика...
— Не следует приближаться к посланникам Прорвы, — раздался за спиной знакомый голос. — Даже к мертвым.
Обернувшись, я увидел нашего возницу. Он подошел и деликатно потянул меня за рукав.
— Я мог бы рассказать про десяток ужасных болезней, которые поражают слишком любопытных.
Я послушно отошел. Мы вместе присели на остатки каменной кладки.
— Меня зовут Медвежья Лапа, — не без гордости сообщил мой собеседник.
Я оценивающе посмотрел на него. Он не отличался высоким ростом и особой шириной плеч, но руки имел большие, жилистые и, безусловно, очень сильные.
— Я — Безымянный.
— Мне это известно. Я даже знаю, что ты пришел из очень далеких краев.