Я знаю чудесный садик, где цветут красные маки… Я хотел бы упиться ими навеки: это губы твои, Мария Магдалина!
Я знаю среди белых лилий свитое из лепестков розы гнездо наслаждений. Там хотел бы я уснуть без сил…»
— И я также! — узнала Мария грубый голос Катуллия.
— Не мешай, — остановил его Сципион. «Амур, — продолжал Тимон, пристраивай свой лук на бедрах Марии Магдалины! Стрелы твои пробьют самый крепкий панцирь, самый мощный щит и попадут прямо в сердце. Ты угодил мне в сердце, и я пил бы тебя, Мария, как кипящее вино, носил бы, как плащ!»
— Но на руках., - прервал Катуллий.
— Не мешай, — отозвалась на этот раз Мария, выступая из угла.
— Эвоэ! — воскликнули юноши.
— Заря всходит! — с восторгом вскрикнул Тимон.
— Сейчас сойдет, — засмеялась Мария, сбежала вниз по лестнице, а за ней Дебора.
— Наконец-то мы выманили тебя, — окружили они ее.
— А где лектика? — спрашивала Мария.
— Вот она, — ответил Сципион, сплетая вместе с Тимоном руки, и они понесли Марию, охватившую их за шеи.
Октавий с факелом и Саул, игравший на цитре, пошли впереди. Сзади сопел Катуллий, который тотчас же стал ухаживать за Деборой так настойчиво, что та запищала.
— Оставь ее, а то она потеряет мою шкатулку.
— Что она хранит в ней? Добродетель?
— Не о добродетели ее я тревожусь, но о моих драгоценностях., Несите меня к Мелитте!
— Мы лучше отнесем тебя к себе!
— Не сомневаюсь, но она ждет меня.
— Мы тоже ждали.
— Я обещала ей, а не вам!..
— Я и без обещания приму, — забурчал Катуллий.
— Иди к Коринне, медведь! — ответила ему Мария, — Я выбрал там уже весь мед, а ты полна сладости, словно улей.
— Но и жал также…
— Жала мне не нужно, у меня есть свое. Все замолкли, пробираясь через Кедронский поток.
— Ну, а теперь будьте приличны: нас могут люди видеть…
Мария соскочила, обтянула платье и закрылась вуалью. Октавий погасил факел, и все повернули в извилистую уличку.
Когда они остановились перед белым домом, окруженным высокой стеной, Тимон застучал щеколдой. Калитка открылась, и все пошли по красному ковру, разостланному по случаю прибытия Марии. На пороге дома появилась бледная от счастья Мелитта, одетая в мужскую тогу. Она взяла Марию одной рукой под локоть, другою под коленку и торжественно ввела ее в комнату, украшенную цветами и устланную мягкими циновками. За ними последовала молодежь.
— Ах, эта тога, и эти ваши лесбийские обычаи! — возмущался Сципион.
— Третьего дня я видела, как ты ластился к накрашенному мальчику… уколола его Мелитта.
— А что же нам делать, коль скоро вы отталкиваете нас. Приходится помогать друг Другу.