Мы дошли до букета металлических цветов, который украшает боскет. Ты широко распахнула глаза. Я был на правильном пути.
– И как?
– Сегодня мы опять вернемся в Большой Трианон.
– Но у нас нет ключей, да и разрешения войти тоже…
– Спрячемся в садах прямо перед закрытием. Они сами запрут нас!
– Зачем?
– Потом поймешь. Возьмем с собой радар. Тот, который мы использовали с Гранье. Я привез его в сумке в машине.
Ты нахмурилась – лоб прорезала длинная вертикальная морщина. Я настаивал.
– А потом проверим окна госпожи де Ментенон.
Ты явно до сих пор не понимала. Ты меня почти разочаровывала.
– Туннель отходит от ее покоев, – объяснял я. – Он же должен проходить под садами, так?
Наконец лицо у тебя прояснилось, и ты ответила.
– Хочешь сказать, что достаточно проверить их поверхность радаром вдоль и поперек, чтобы найти второй вход?
– Именно. И, по-моему, на это понадобится не так много времени. Несколько десятков квадратных метров газона или партера, всего-то. Я точно знаю, где находится комната, от которой отходит туннель.
Я видел только одно препятствие: необходимость дождаться ночи. А в конце сентября темнело только в девять вечера.
Я терпел – а ты знаешь, как мне это трудно, – позволив себе увлечься красотой зрелища. Я думал о короле, который укротил воду. Этом короле-боге, строившем свою планету. Король-бог, хозяин воды, могущественнее, чем хозяин огня, потому что вода, ты же знаешь, сильнее пламени. Пламя жарко полыхает, но потом гаснет, оставляя после себя только пепел и золу. А вода течет, брызгается, сверкает, чтобы давать жизнь. Король, приручивший воду, становится хозяином жизни. Если бы он правил сегодня, в начале XXI века, хозяином чего постарался бы стать Людовик XIV? Каким источником жизни хотел бы он завладеть? Наверное, по-прежнему водой. Ведь прорицатели уже объявили: спустя несколько веков на нашей страдающей от жажды планете будут вести войны не за нефть, а за воду. Как великий Людовик в своих садах.
В пять пятнадцать все смотрители выстроились в линию между бассейнами Дракона и Нептуна и открыли каждый свое «отверстие для ключа», что-то вроде миниатюрной канавки. Наш друг Габриэль был с ними: в конце концов именно он заведует пуском воды благодаря своей должности. Каждый положил на землю свой ключ-лиру, нечто вроде большого металлического стержня искателя подземных родников, и повернул его. Ровно в пять двадцать открылись шлюзы.
Гарбриэль нас предупредил: в течение десяти минут Нептун будет полыхать огнем. Но я ждал не этого. Когда я увидел в этом самом большом бассейне парка сорок больших вертикальных труб, направленных к небу в ритме пассакайи, я зааплодировал. Сам того не желая – ты же всегда упрекала меня в том, что я никогда не аплодирую. От подобного проявления моего мальчишеского энтузиазма ты фыркнула.