Рассмеявшись, Эмма прервала сомнительную похвалу Гранье, но ее смех был настолько вынужденный, что Пьер подумал, не смех ли это сквозь слезы.
Пока она объясняла вторую картину, на первом экране сменялись одно за другим изображения. Девочка примерно четырех лет, волосы забраны в длинные хвостики, в коротком миткалевом платье, хохотавшей во все горло, за обеденным столом.
Потом та же девочка постарше, со стрижкой каре, задувает свечи на большом кремовом торте. Наконец, девушка семнадцати-восемнадцати лет позирует перед камерой.
– Тоже ты, само собой? – спросил Пьер.
Он бы дорого заплатил за то, чтобы поближе узнать этого подростка с нежной улыбкой, позировавшего для фотографии, в шортах, с банным полотенцем в руке и волосами, развевающимися по ветру. Он узнал ее зеленые глаза, длинные пальцы и уже невероятно длинные ноги. Сколько Пьер себя помнил, он всегда завидовал Дэну Баретту… и не только его таланту программиста.
– Знаешь, Дэн был не из тех, кто устраивает чей бы то ни было культ. Если бы он знал, что приедете вы, он выделил бы по экрану каждому из вас.
– Как это?
Она вздохнула.
– Я первая открыла дверь. Украшение гостиной и спален подстраивается под приглашенных. Достаточно дотронуться до ручки комнаты, и ваши оцифрованные отпечатки отправляются в центральный компьютер, который программирует экраны. Думаешь, Амелия стала бы терпеть мой портрет?..
– То есть предполагается, что отпечатки уже есть в базе данных компьютера? – перебил ее Пьер.
– Записаны все друзья Дэна, знакомые, ВИП-персо-ны. По крайней мере в его доме в Кейп-Код. Я думаю, здесь просто продублирована та система. Дэн любил удивлять людей и делать им приятное, и…
Ее голос оборвался. Гранье протянул ей руку. Мужественный защитник. Рука на плече. Ему даже не надо было говорить.
Эмма с опущенными глазами и тихим «спасибо» на губах, очевидно, была ему признательна. Пьер всегда ненавидел свое неумение выражать свои чувства, неумение находить нужные слова.
– А третий экран? Он не имеет к тебе никакого отношения?..
Это был портрет мужчины средних лет – пудра, парик, рубашка с жабо.
– Слушай, а ведь правда. Ошибка вышла, – задумчиво ответила Эмма. – Помнится, последний раз, когда я тут была, на экране воспроизводилось «Ню в желтом», одно из любимых моих полотен Модильяни, и несколько вещей Матисса. Этот парень совсем не в моем вкусе.
Гранье подошел к экрану. Затем повернулся, довольный собой, и подвел Эмму к экрану на стене.
– Не обманывайтесь, Эмма, это изображение касается вас больше, чем вам кажется. Ну же, догадайтесь!