Лицо Оуэна было совершенно спокойным, движения точны и выверены. Цель воплотить свой план в жизнь вселяла в него уверенность, вдохновляла. Он, маленький, презренный, жалкий, всегда остававшийся в тени своего брата, через несколько секунд войдет в Историю.
Оуэн представил себе ту волну шока, которую вызовет его поступок. Ее полноту и силу. Но никто, даже он, не мог пока оценить возможные последствия. Внезапно перед его глазами возник образ Карима. Прошло уже шесть лет, как брат сгорел в «Боинге-747».
Эту картину Оуэн прокручивал мысленно уже сотни раз. Карим тогда погиб, как и все пассажиры. Возможно, он даже улыбался… Потому что, в отличие от всех этих поганых псов, не боялся. Он действительно знал предназначение самолета еще до того, как поднялся на борт. И в момент столкновения Карим находился в пилотской кабине, на месте командира экипажа, которому перерезал горло десять минут назад.
Оуэн закрыл глаза и сосредоточился, чтобы лучше расслышать щелчок от нажатия компьютерной мыши, которое он сейчас сделает. Подошедший к нему Дмитрий услышал:
– Еще десять секунд, брат, и мир будет принадлежать нам.
Эмма Шеннон поставила чемодан Lancel перед дверью номера 17 отеля «Оверлорд».[1] Достала из кармана магнитную карточку, вставила ее в замок и подождала щелчка. Она любила этот тайный знак, который открывал перед ней дверь в привычный мир: гостиничный номер.
Но на этот раз огонек на замке упрямо оставался красным. Эмма сделала еще одну попытку. Безрезультатно. Работник отеля, обслуживающий этаж, подошел и заметил раздражение на ее лице.
– Не срабатывает карточка, мадам?
– Как вы догадливы…
– У нас проблемы с программой. Видимо, не срабатывает центральный сервер. Давайте я наберу код.
Эмма толкнула дверь номера. Она устала, раздражена, и даже обходительность служащего ничего не изменила. Когда Эмма устраивалась в отеле, особенно после долгого перелета, она не выносила помех. Вынужденная часто жить в отелях, одинаковых по сути своей, она выработала собственные приметы, ориентиры, которые помогали ей обрести видимость душевного спокойствия. Эмма поставила чемодан на кровать и открыла его. Затем раздвинула тяжелые шторы, чтобы оценить вид из окна номера. Как на прошлой неделе, в Барселоне, или на Кубе, месяцем раньше, ей повезло: окна номера 17 выходили на море. Были видны молы порта и бетонные кессоны, которые – Эмма это знала – были затоплены американцами 6 июня 1944 года.[2]
Эмма с восторгом смотрела на длинную полосу пены, которая, казалось, окаймляла небо. Ее взгляд задержался на белых облаках, таявших вдали на бирюзовом фоне. В конце лета Ла-Манш был прекрасен.