Древние здешние доктора – не дураки. Понимали, что одна-единственная бактерия или вирус в условиях большого скопления народа, в замкнутом пространстве способна уничтожить всех, до единого.
– Интересно, что именно они использовали для столь эффективной стерилизации таких больших помещений?
– Когда-нибудь узнаем! – пожал могучими плечами Демьян, поворачиваясь к Евгению и Маше. – Какие ощущения?
– Этими проходами давно никто не пользовался! – ответил Тимофеев. – Пыль под ногами – как на Луне. Любой след сохранился бы лет пятьсот. Или тысячу! Нужно двигаться дальше!
– Привыкаешь? – Александр вздрогнул от голоса Аи, как от выстрела. Женщина подошла сзади, настолько тихо, что он не расслышал ни единого звука. Впрочем. Сашка «виноват» в этом бы нем меньше её – подтягиваясь на толстом сучке, он пыхтел, как паровоз.
…Заречнев поначалу был немало разочарован. С новой конечностью все оказалось совсем не так, как он ожидал.
На третий или четвертый день после «прививки» он с ужасом обнаружил, что в культе начали происходить изменения.
Зуд и жжение сменились болью – внутри обрезанной мышцы что-то росло, выпирало, давило на тонкую пленку кожи.
Однако кровотечения не было. Когда из обрубка левой конечности показалось то, что оттуда выпирало, Сашка… заплакал.
Зрелище было ужасное – из культи торчала… крохотная розовая детская ручка – точ-в-точь такая, какая бывает у новорожденных, едва появившихся на свет.
Ая иронично глянула на Александра, никак не прореагировала на его эмоции.
«Ты, наверное, думал, что рука сразу вырастет большая? А вот – дудки»! – читалось на её лице. Однако никаких объяснений или слов сочувствия землянин от неё так и не дождался. Ая внимательно следила за его состоянием, готовила обеды и ужины, для чего ненадолго ходила в море на рыбалку, однако разговаривала она крайне редко и неохотно. Видимо, «пятничная» жизнь не очень располагала интенсивному живому общению. Она помогла Сашке справиться с его стрессами только один раз.
Заметив выражение его лица, с каким он рассматривал крохотную ручку, отпочковавшуюся у него на отрубе руки, она изготовила что-то вроде кожуха, или – гипса, надела оболочку на культю.
– Запрещаю снимать или заглядывать внутрь двадцать дней! – распорядилась она, к видимому облегчению звездного рекрута.
Постепенно шок от первого впечатления прошел, Александр перестал обращать внимание на процессы, происходящие внутри «тубуса». Зато стал замечать, как с его тела интенсивно исчезают все шрамы. Но самое необычное – в деснах, на месте выбитых Юрием зубов, интенсивно пробивали себе «дорогу» новые.