– Что с ним? – заволновалась Амалия, выскакивая наружу. – Ох! Бедный Скарамуш!
– Похоже, в него выстрелили и раздробили ему лапу, – буркнул Венсан. – Не трогайте его, вы испачкаетесь… Лучше я сам понесу.
И он как-то необыкновенно ловко подхватил с земли громадного пса и понес его в дом, бережно прижимая к себе. Амалия заметалась, ища бинты. Почему-то, когда она перевязывала принца воров, она чувствовала себя значительно увереннее, а сейчас, когда ей пришлось осматривать лапу собаки и обрабатывать рану, у нее дрожали руки.
– Ничего, Скарамуш, – приговаривала она, накладывая повязку, – скоро будешь бегать, как прежде. – Она погладила пса по голове, а он в благодарность лизнул ей руку.
– Тростинка! – крикнула Амалия. – Я помню, у тебя кровь текла из руки. Подойди-ка сюда.
Бандит потупился.
– Ничего не надо, мадам, я уже сам себя перевязал.
– Очень даже надо! – возразила Амалия, которая чувствовала себя, как медсестра на поле боя. – Сначала осмотрю тебя, потом Венсана, а затем снова займусь месье Перваншем.
Венсан деликатно кашлянул.
– Хорошо бы это… чего-нибудь поесть, – сказал он. – А то у меня с самого утра маковой росинки во рту не было.
Амалия оглянулась на часы. Так и есть, ей наверняка приносили обед из посольства, но она в это время пряталась от пуль в домике принца воров.
– Франсуа! – крикнула она. – Мы умираем с голоду. Вот тебе деньги, сходи и принеси что-нибудь поесть.
– Между прочим, – буркнул Венсан, – лошадям тоже нужен овес, а одно стекло в карете треснуло, его пора заменить.
Амалия состроила мученическую физиономию, но дала денег и ему – на овес и на починку кареты.
– Франсуа! Ты еще здесь? – Вор все мешкал, не решаясь уходить. – В чем дело? Одна нога здесь, другая там!
– Между прочим, мадам, – пропыхтел обиженный мошенник, – я дворецкий, а не повар.
– А есть ты хочешь?
– Само собой, хочу.
– Так вот, Франсуа, если ты останешься дворецким, то ляжешь спать голодным!
Франсуа с ворчанием удалился, а Амалия занялась ранами своих новых друзей. Перевязав их, она заставила своих сообщников облачиться в более приличную одежду, чтобы они могли сойти за ее слуг. Ален, который все еще чувствовал себя неважно, устроился на диване в одной из комнат первого этажа и заснул. Амалия принесла плед и накрыла его. Венсан отправился покупать овес и договариваться о ремонте, а Тростинке Амалия поручила следить за входной дверью.
– Если вдруг заметишь что-нибудь подозрительное, – сказала она, – сразу же предупреждай нас.
Вернувшись в гостиную, Амалия первым делом убрала подальше шкатулку и, сев за стол, тщательно скопировала найденные в ней шифр и письмо. Копию Амалия сунула в потайной карман, а подлинник спрятала в увесистую Библию, снабженную рисунками Гюстава Доре.