– Кого? Сашу? Да, пожалуй, хорошо... Когда-то мы были с ним замешаны в... в одном деле...
Что за дело, баронесса говорить не хочет, а я и не настаиваю. Сам Зимородков, впрочем, встречает нас на вок– зале. Он высокий брюнет с угрюмо-застенчивым лицом и шрамом над верхней губой. Амалия представляет нас друг другу, и мы обмениваемся рукопожатием.
– Кстати, о Веневитиновых, – говорит Зимородков, когда мы идем к карете. – Мой помощник Богданов отыскал их и задержал ту особу, о которой вы писали... Все прошло достаточно легко, потому что Веневитиновы остановились в известной гостинице. Так что можете не беспокоиться, Амалия Константиновна.
Богданов уже ожидал нас в управлении сыскной полиции. Судя по всему, он горел жаждой произвести впечатление своей расторопностью и битых четверть часа описывал, как искал Веневитиновых, как нашел их и задержал опасную особу, о которой писала баронесса Корф.
– Вы видели детей? – нетерпеливо спросила Амалия. – Они в безопасности?
– С детьми все хорошо, – успокоил ее Богданов. – Они с гувернанткой.
– Прекрасно, – сказала Амалия. – Теперь нам остается только допросить убийцу.
Богданов позвонил в колокольчик, и через минуту полицейский ввел в кабинет мадемуазель Бланш. Увидев ее, я онемел.
– Но... но это же не она! – вырвалось у меня. – Где Ирина Васильевна, экономка?
Богданов побледнел, покраснел, сказал, что ему указали на мадемуазель Бланш как на Ирину Васильевну...
– Кто указал? – резко спросила Амалия. – Дама с седыми волосами?
– Да, – пролепетал Богданов.
– Она и была Ириной Васильевной, – сказал я.
Меж тем Амалия обратилась к Бланш и по-французски спросила ее, что она тут делает. Гувернантка объяснила, что мадам Ирен сказала ей, что с ее, Бланш, паспортом не все в порядке и поэтому ей надо пройти с господином полицейским. Бланш удивилась, но не стала протестовать. Она уважает закон и надеется, что недоразумение скоро разъяснится.
– Боже мой! – простонал я. – Но если вы говорите, что дети остались с гувернанткой, значит, Ирина Васильевна выдала себя за нее? Скорее! Надо во что бы то ни стало остановить ее!
Богданов заметался, стал скликать людей и отдавать распоряжения. Зимородков подошел к баронессе.
– Амалия Константиновна, мне очень жаль, что все так вышло... Честное слово, я считал его самым толковым из моих помощников, но, очевидно, ошибался. Скажите мне, что я могу для вас сделать?
– Отвезите нас в ту гостиницу, – сказала Амалия, – надо расспросить людей. Дорога каждая секунда! Впрочем, боюсь... – она закусила губу, – боюсь, мы опоздали.