– Не имею ни малейшего представления, – ответил Эдгар, набирая в раковину воды, чтобы побриться. – Но он в течение десяти лет вынашивал планы мести. И если он что-то замыслил против нас, то мы, может быть, достойны этого.
Гвен разинула рот от изумления:
– Что ты имеешь в виду?
– Порядочность. – Эдгар вытер лицо. – Раньше мне не было дела, о чем думал Калеб или через что он прошел. Но он сильно пострадал из-за нас. Я так полагаю, некоторое время нам придется повариться в собственном соку.
– Эдгар, что такое на тебя нашло? – огрызнулась Гвен. – По-моему, дорожная пыль во время этого ужасного путешествия засорила твои мозги. Мы вытерпели самую противную экскурсию, какую только можно представить, жили как дикари и были вынуждены довольствоваться пищей, от которой даже голодная собака отвернула бы нос. Но и этого кошмара оказалось недостаточно, теперь мы должны терпеть насмешки Калеба и останавливаться в его гостинице! Если Калеб пренебрег мнением Виктории и вынудил ее остаться в этой унылой… – Гвен содрогнулась от новой мысли, пришедшей ей в голову. – Мы можем не получить Викторию назад без открытой борьбы. Хуберт и его семья будут оскорблены, если эта свадьба не состоится, а мы станем посмешищем всего Чикаго! Твоя репутация здесь также затронута, Эдгар. Я думаю, ты будешь тоже выбит из колеи, как и я.
Эдгар возвел глаза к небу, моля даровать ему терпение. Он слушал неистовый и напыщенный бред своей жены вот уже больше месяца. Проведя рядом с ней столько времени, он не мог понять, почему он влюбился в нее. Когда-то Эдгар думал, что Гвен – это именно то, что ему нужно для полного счастья. Но он слишком поздно осознал, что Гвендолин требовалось только его богатство – именно к этому она всегда стремилась. Он стал для нее всего лишь ступенькой на пути в высшее общество, а ему стоило стольких сил отбить ее у Калеба. Однако за последние несколько недель эгоистичная натура Гвен выплеснулась наружу. Человек никогда не узнает своей жены до тех пор, пока не окажется вынужден провести с ней достаточно много времени в замкнутом пространстве. Особенно подавлял Эдгара тот факт, что Гвен больше была озабочена скандалом, чем благополучием Тори…
– Я до смерти соскучилась по приличной пище, Эдгар, – раздраженно жаловалась Гвен, меряя шагами комнату взад и вперед.
– Я сомневаюсь, что Калеб готовит для нас самые изысканные блюда в своем ресторане, – проворчал Эдгар, вытягивая губы, чтобы сбрить щетину под носом.
Гвен тоскливо взглянула на него:
– Я ненавижу прогорклый бекон, плавающий в собственном жире, это уж точно! Я по горло сыта отвратительной свининой, которой нас кормили на станциях, где мы останавливались поесть!