Тори горько задумалась. Ну вот и настал момент решительного объяснения, и Дру пытается «подготовить» ее. Возможно, ему не раз приходилось проделывать это и прежде, а сегодня и ей предстоит стать объектом его прощального монолога. Дру умеет говорить несправедливые вещи, но сперва он постарается усыпить ее гордость. Что ж, она в таком случае будет вести себя как фурия.
Ах, что за восхитительная черта пролегает между любовью и ненавистью. Когда женщина уязвлена мужчиной, она может любить его одну минуту и не выносить в следующую. Обида не оставляет места для равнодушия до тех пор, пока не улягутся сердечные волнения. Дру мог бы своим сарказмом в клочья разорвать или, наоборот, излечить нежностью. Этот мужчина был властен над ее чувствами. Памятуя об этом, Тори дала себе слово сохранять хладнокровие во время его «проповеди», хотя вряд ли это было возможно. Любовь делала ее впечатлительной и сентиментальной. Она не могла быть одновременно рассудительной и влюбленной. Эти чувства взаимоисключали друг друга.
– Ты еще не осознала, чего ждешь от мужчины. Ты просто маленькая наивная девчушка с сияющими глазами. – Дру говорил с величайшим убеждением. – Ты пытаешься видеть меня таким, как тебе хочется, пусть даже это совсем не соответствует действительности.
Услышанного ей вполне достаточно, хватит! Но когда Тори попыталась удалиться, Дру быстро остановил ее:
– Мы вместе и мы одни; ты впервые в жизни оказалась наедине с мужчиной. Мы испытывали судьбу. Расправь крылья, Чикаго. Ведь то, что произошло, – совершенно естественная вещь между мужчиной и женщиной, которые, объединившись, стали сильней, дабы вместе бороться с препятствиями. – Его мощная грудь вздымалась. Он ожидал, что она поглядит на него, но она смотрела в сторону. – Ты не поняла, Чикаго? Я хочу быть твоим единственным мужчиной. Если бы я послал одного из моих братьев привести тебя, ты вообразила бы себя влюбленной. Но Калеб послал меня, потому что…
Тут голос Дру осекся, словно его ударили промеж глаз. Боже всемогущий, конечно же, все шло к тому, чтобы он угодил в расставленную ловушку! Господи, какой же он глупец! Да будет проклято коварство Калеба! Конечно же, он знал, что случится, когда они с Тори останутся наедине. Калеб понимал, что Дру не сможет путешествовать в открытую без риска быть схваченным. А это значило, что они с Тори должны стать одинокими странниками, вынужденными проводить ночи рядом друг с другом.
Дру стиснул зубы, понимая, что так оно и есть. «Я хочу увидеть мою маленькую девочку», – говорил тогда Калеб. И это все? «Где были мои глаза!» – озлобленно думал Дру. Если его догадки верны, то Калеб предчувствовал нечто подобное. Ему хотелось посмеяться над Гвендолин. Что за негодяй! Недаром он не поехал в Чикаго сам, а послал его. И вот теперь Дру, как честный человек, должен взять на себя ответственность за то, что произошло, заплатить сполна за ночи неистовой страсти. Рано или поздно Калеб все равно вынудит его сделать это.