А стоявшая напротив роскошная женщина горела желанием показать свои острые коготки.
– Да, – гордо вскинув голову, произнесла она. – Может, ты и мои мысли читал? Тогда ты наверняка знаешь, что я была не прочь проверить твои слова! Помнишь? Ты говорил, что я могу получить удовольствие в постели от любого другого мужика! Может, и от того лейтенанта тоже?
«Получай!» – подумала Тори с ожесточением.
У Дру перехватило дыхание. Он так глубоко вздохнул, что пуговицы на его рубашке чуть не полетели в разные стороны, потом схватил жену за руки и резко рванул к себе.
– Ты – моя жена! – глухо, как из бочки, донесся до нее его голос. – И ты обязана быть мне верной, пока я верен тебе.
– Жена? О господи! – вскрикнула Тори от боли и неожиданности. – Нет! Ты считаешь, что я – твоя собственность! Такая же, как лошади и мулы! Ну скажи, чем я по-твоему отличаюсь от них? За мной ведь тоже надо ухаживать и взамен получать услуги, так ведь?
– Если ты перестанешь вести себя, как норовистая кобылка, я, может быть, объясню тебе разницу.
«Посмотрим, проглотит ли она эту наживку», – подумал Дру.
Но Тори среагировала на обиду чисто инстинктивно. Она с необыкновенной силой вырвала свои руки и ловко, как кошка лапкой, дала ему пощечину. В ответ, к ужасу Тори, Дру тоже шлепнул ее по щеке! Какая дерзость! Она что, ребенок, кобыла или еще кто-нибудь? Ненависть заполнила ей сердце.
Дру страшно смутился, как только осознал, что он натворил. Он не хотел ее обижать, все получилось как-то само собой. Эх, если бы он мог каким-то чудом разделиться надвое и подраться сам с собой, как бы он сам себя отдубасил за то, что поднял на нее руку!
– Прости, Чикаго! – пробормотал он успокаивающе и осторожно попытался коснуться ее щеки, но она с негодованием оттолкнула его руку. Слезы стояли у нее в глазах, сердце готово было выпрыгнуть из груди, а стоны – из горла; щека пылала. Если бы не люди вокруг фургона, она бы зарыдала в голос.
– Я тебя презираю, Монтана! – выдохнула она в лицо мужу и повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку и не пустил.
Одной рукой он крепко обнял жену, а другой стал утирать слезы с ее лица. Как Тори ни старалась, она не могла заставить свое тело не отзываться на ласки мужа, не замирать в сладостной истоме, когда он легко касался ее губ своими губами. Господи, она погибла безвозвратно! Разум говорил ей, что этот каменный человек не способен любить. Но она-то! Она-то любила его! Бог знает, почему. По крайней мере его качества здесь ни при чем. Если не считать, правда, надежности и верности…