Ах, я просто глупа! Я начинаю оправдывать человека, который гнусно и бесцеремонно обманул меня! А эта его месть – разве она может быть справедлива? Кто дал ему право мстить и осуществлять в своем замке правосудие? Он просто изверг! А его младший брат – еще более жестокий и мерзкий тип!
Пусть все они убираются к черту – Александр, Поль Алэн, Рутковски, их тайны, их месть! Я не люблю людей фанатичных и жестоких, я чувствую отвращение к крови. Ничем нельзя оправдать человека, который осознанно пытает свою жертву. Тем более, если этот человек аристократ. Если уж аристократия станет действовать так же изуверски, как республиканцы, чем тогда они друг от друга отличаются?
Вечером раздался стук в дверь. Я сказала «войдите», и на пороге выросла высокая фигура Александра. Он был вооружен и обут в высокие дорожные сапоги.
Целая куча мыслей пронеслась у меня в голове, но я ухватилась за одну, самую уязвляющую меня и неприятную.
– Сударь, вы бы могли проявить хоть немного благородства и не являться к своей жене прямо из постели любовницы. Если вам угодно и сегодня ночевать в моей туалетной комнате, я выражаю свое категорическое несогласие.
– Своей жене? Впервые слышу такое от вас.
Я прикусила язык, понимая, что в порыве гнева наговорила много лишнего. Он еще, пожалуй, подумает, что я ревную. А я ничего не испытываю к этому человеку, кроме недоверия. Сейчас он был мне даже неприятен.
– Я пришел вам сказать, что уезжаю, мадам. Что касается Чандри, то я явился к вам не от нее. Она сейчас заперта и останется под замком до тех пор, пока я не выясню, виновна она или нет.
Он, казалось, даже не был удивлен тем, что я все знаю. Он не стыдился и не гордился этим. Словом, вел себя очень естественно… По тому, как он поступил с Чандри, надо думать, он вовсе не был ею увлечен.
– Куда вы едете? Догонять Рутковски? Убивать его?
– А, вы уже наслушались сплетен…
Он, уже отойдя к двери, резко повернулся ко мне.
– Да, сударыня, мы найдем его и убьем, либо вообще не вернемся. Это называется долгом чести, если вы со своим человеколюбием можете это понять.
– Я не люблю убийств. Я слишком много их видела, чтобы прельститься этим зрелищем!
– А что бы вы сказали, если бы перед вами предстали люди, убившие вашего отца, и эти люди были бы в полной вашей власти? Что бы вы сделали?
Я молчала. Я не знала, что бы я сделала, но уж точно не стала бы омывать свои руки в их крови.
– Прощайте, сударыня, – сказал он сухо.
Эту ночь я провела без сна, уставившись взглядом в лепной потолок. Что-то изменилось в моей душе – а что, я и сама не могла разобраться.