– Ну-ка, милостивый государь, сможете ли вы повторить то, что я только что слышала?
Жанно понуро молчал. Выждав мгновение, я поняла, что он ничего не повторит.
– Правильно, – сказала я. – Ибо когда принц говорит так о женщинах, он явно заслуживает пощечины.
Мы спускались с холма в долину, и посреди нее я уже видела такие знакомые мне руины древних полуснесенных укреплений, поросших фруктовыми деревьями. Летом здесь гнездились малиновки. Теперь деревья казались голыми и крючковатыми.
– Мы почти дома, – проговорила Маргарита тихо.
Если бы это был тот, прежний дом! Прежний жил теперь только в моей памяти, но, надо признать, жил очень ясно и отчетливо, – так что, подумала я с усмешкой, если у меня когда-нибудь будет возможность, я, пожалуй, смогу отстроить его почти в точности.
Еще минута – и я увидела его. Почему-то до сих пор в душе жила то ли надежда, то ли воспоминание о чудесном замке, мягко белеющем в живописной долине и освещенном золотистым лунным светом. Таким я увидела Сент-Элуа в тот вечер, когда виконт де Крессэ привез меня на своей лошади. Теперь – подумать только – не было ничего: ни того времени, ни тех обычаев, ни моей юности, ни спокойствия. Надо ли удивляться, что нет и Сент-Элуа.
– Быстрее, – сказала я решительно.
Отбросив раздумья и сожаления, я поспешила вниз и очень быстро оказалась в нескольких шагах от башни. Здесь по-прежнему темнели руины некогда белоснежной стены. Парк был выжжен, я видела силуэты лишь какого-то жалкого десятка деревьев. Но в башне был свет – тусклый, мерцающий, слабый, однако он доказывал, что там кто-то есть.
Я ступила еще шаг и застыла на месте от ужаса, оглушенная собачьим лаем. Глотка у этого пса была проста луженая. Я отпрянула назад, заметив черную массу шерсти и страшный оскал зубов, не зная даже, на цепи ли этот свирепый пес. Да и откуда он тут взялся?
– Ах ты Боже мой! – пробормотала Маргарита.
Изабелла у меня на руках закричала от страха. У меня самой зуб на зуб не попадал. Вот так возвращение в родной дом! Вне себя от возмущения, я пробормотала сквозь зубы проклятие.
– Он привязан, успокойтесь! Он может только лаять, – сказала я громко и внятно, чтобы успокоить испуганных детей.
Пес рычал и лаял с каким-то страшным подвыванием. Мы не двигались с места. Я не представляла себе, что делать. В этот миг низкая дверь башни распахнулась. На пороге появился высокий могучий мужчина – телосложение его было прямо-таки исполинское – с фонарем в руке.
– Убирайтесь прочь! – прокричал он на бретонском наречии. – Это дом принца де ла Тремуйля, он неприкосновенен!