– Мадам, я хочу есть! – сказал Шарло.
– И я, – подхватил Жанно. – Я хочу пончиков.
– Милый, у нас нет пончиков, и ты это прекрасно знаешь.
Не ожидая ничьей помощи, я распотрошила все запасы обитателей Сент-Элуа. У них было несколько мерок чечевицы, пять фунтов гречишной муки, мешок лука и видимо-невидимо сушеных винных ягод.
Жильда ковыляла за мной, словно пыталась оправдаться.
– Видит Бог, мы не виноваты, мадемуазель Сюзанна. Мы думали, этого хватит до конца месяца.
– Этого не хватит и до конца недели, – отрезала я.
Нас было одиннадцать человек, одиннадцать ртов. Что значили эти жалкие мерки чечевицы для стольких голодных желудков?
Маргарита поставила на огонь чечевичную похлебку – ее должно было хватить нам и на завтра. А потом? У нас есть лошадь, это правда. Но до весны еще очень далеко. Как нам прожить январь?
– Мама, я хочу куриную ножку и риса с подливкой, – чуть не плача попросил Жанно. – В приюте нам тоже давали одну чечевицу, меня от нее уже тошнит!
Ну что мне было ответить на это? Разве что опустить руки… сесть рядом с сыном и заплакать.
– Жанно, сокровище мое, мы…
– Знаю, мы бедные! Ну и что ж? Я все равно хочу есть!
Какие-то нотки в его голосе мне не понравились. Конечно, он еще совсем ребенок, и он правда голоден. Но он мужчина! Он не должен утяжелять мне жизнь.
– Возьми себя в руки, Жан, – сказала я сухо. – Если ты голоден настолько, что распускаешь слюни и превращаешься в девчонку, я отдам тебе свою порцию, чтобы ты успокоился.
Его губы задрожали.
– Не возьму! Я думал, ты меня любишь!
– Люблю. Но мне не нравится, когда ты ведешь себя так сопливо.
– Но я говорю правду!
– Я знаю, милый, – сказала я, смягчившись. – Но нам всем сейчас тяжело. Если мы станем кричать друг на друга, от этого станет еще тяжелее.
Жанно замолчал. Я погладила его по голове, не в силах прибавить что-либо еще к уже сказанному.
Чечевичной похлебки получилось много, и каждый мог съесть ее по полной миске. Я подумала о близняшках. На завтра еще оставалось молоко, купленное мною вечером на постоялом дворе, и, кроме того, они уже, наверное, могут кушать какую-нибудь жидкую кашку – овсяную, например, или сухарную, Особенно если сварить ее на молоке.
– Аврора! – сказала я. – Ты выставила молоко в погреб?
– Ну конечно! – отвечала она даже немного возмущенно. – Иначе бы оно скисло. Ты не думай, мама, я не такая глупая!
Я привлекла ее к себе. Мне было радостно, что она так привязалась к маленьким. Вероятно, будет нетрудно уговорить ее присматривать за ними – это для нее почти игра, и играет она роль маленькой мамы.