И, уже подойдя к двери, обернулась и еще раз резко повторила:
– Кто не желает, кому такой порядок не нравится – может убираться. Иначе я сама его выгоню.
Было шесть часов утра. Я вышла во двор, еще раз поразившись тому, как там грязно. Потом громко окликнула Селестэна.
– Ты останешься с нами, Моан?
– Да, – ответил он без раздумий. – Работой меня не испугаешь.
– Отлично. Тогда ты сейчас же покажешь мне хлев.
В хлеву, видимо, наскоро смастеренном Селестэном, я обнаружила отелившуюся корову и едва не умерла от внезапной радости и изумления.
– Это наша Патина, – не без гордости сообщил бретонец, – два дня назад отелилась.
– Но здесь же холодно! – воскликнула я.
Доски были грубо пригнаны друг к другу, изо всех щелей дуло. Это был не хлев, а сарай.
– Нужно немедленно исправить это безобразие, – решила я. – Селестэн, ты слышишь? Корова и теленок должны жить. Они нужны нам.
– Но я думал сегодня сделать колыбельку для принцесс.
– Сделаешь после. Это не так важно, как корова.
Я чувствовала настоящее счастье. У нас будет молоко! Да еще много, ведь она только что отелилась! Мысленно я уже решила, что корову и все заботы о ней возьму на себя. Маргарита ни за что не согласится взяться за такое, она – горничная и привыкла только к платьям, духам и корсетам. Об остальных можно было и не вспоминать.
Засучив рукава и повязав старый серый фартук, я принесла Патине сена из риги, заменила соломенный подстил, почистила ее скребком, следуя строгим указаниям Селестэна, который, быть может, и удивлялся такому рвению принцессы, но виду не подавал. Я вымыла корове вымя, помыла руки, надоила молока, но, к моему огорчению, оно было желтоватое и, казалось, быстро свернется. Так, оказывается, всегда бывает в течение нескольких дней после отела. Того, что я надоила, хватит только близняшкам. Да и теленку нужно еще оставить – он был такой слабенький, маленький, но славный и симпатичный. Вот кто должен жить вопреки всему.
Я процедила молоко, напоила теленка из ведра и подала Патине воды. Я не хотела помощи Селестэна, хотела только советов. Его делом будет Стрела. Пусть ее кормит и за ней ухаживает.
В хлеву была еще и свинья – не очень откормленная, но достаточно внушительная.
– Чем же вы ее кормили? – спросил? я, недоумевая.
– Желудями. Знали бы вы, сколько я желудей собрал!
Я какой-то миг глядела на свинью, потом властно махнула рукой.
– Надо ее зарезать. Она нам не нужна.
– Почему? – воскликнул Селестэн почти возмущенно. Я обернулась к нему, глаза у меня сузились от гнева.
– Почему? Потому что я так сказала! Мы не можем дать ей ни крошки, тебе это понятно? Нам и самим не хватает еды.