Из всех имений в наихудшем состоянии был замок Сент-Сайрес. Когда экипаж въехал на изрытую колеями, заросшую подъездную аллею и Рис увидел разбитые окнам ржавые ворота укрепленного феодального замка, который был его домом в раннем детстве, он подумал об отце, любившем этот дом, и его смущение перешло в стыд.
Они с Пруденс вступили в сохранившийся в первозданном виде Бэронз-Ходл. Паутина окутала каменную полку огромного камина, украшенную затейливой резьбой, и только выцветшие пятна на беленых стенах отмечали места, где когда-то висели гербы и оружие предков. Увидев все это, Рис подумал, что его отец, должно быть, переворачивается в могиле.
«Вот до чего дошло, папа», – думал он, глядя на каменный пол у своих ног, пол, который был уложен в 1298 году. Пять заросших сорняками бесполезных каменных руин, разбросанных по центральной Англии. Печаль овладела им, из-за того что много лет назад он повернулся спиной ко всему этому и думал, что ему все равно.
Издалека в центральную башню доносился высокий, игривый голос Эдит и более низкий – ее мужа, отвечавшего ей, но за их голосами он слышал другие. Рис слышал отца, до глубокой ночи рассказывающего им с Томасом истории о славном прошлом семьи. Он слышал звуки, издаваемые деревянными мечами и крикетными битами, когда отец играл с ними. Он слышал смех двух беспечных невинных мальчиков, которые играли здесь, не догадываясь, что их ожидает, когда отец умрет. Как давно это было. Он схватился за голову.
– Рис, что с тобой? – Он почувствовал ладошку Пруденс на своей руке и поднял голову.
– Ничего, – ответил он, проводя ладонями по лицу. – Я просто вспоминал… разное.
Он не взглянул на нее, но чувствовал ее взгляд. Нужно было что-то сказать.
– Здесь лежал красный ковер, – сказал он, показывая на пол у камина. – В дождливые дни мы с братом лежали на нем на животе и слушали рассказы отца.
Она улыбнулась, посмотрела вокруг:
– Так в этом доме ты жил в детстве?
– До одиннадцати лет. После, когда… – Он замолчал, глядя на огромный камин. – Когда умер отец, нас с братом отправили в школу. С тех пор я здесь не был.
Она посмотрела на него, склонив голову набок:
– Тебе здесь нравилось?
Он удивился вопросу, потому что никогда не думал о владениях герцогства с точки зрения личных предпочтений. Они всегда принадлежали Ивлину, а сейчас были обузой, обязанностью, долгами.
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
Пруденс подошла к нему и взяла его за руки.
– Мы должны решить, какое из этих имений станет нашим домом. Где мы будем растить наших детей. Здесь тебе нравится?