– Ты будешь сегодня в зрительном зале?
– Зачем? – Он насмехался над ней. – Тебя это волнует?
Крессида повернулась к нему спиной, боясь, что он прочтет ложь в ее глазах.
– Не особенно. – Она хотела было уйти, но его голос остановил ее:
– Крессида…
Она резко обернулась, будто он накинул на нее невидимое лассо.
– Да?
– Я буду там. Буду смотреть, как ты играешь.
Подумать только! Ей стало приятно оттого, что он будет в зале. Невероятно. Напряжение в театре перед премьерой нарастало, а она могла думать только о Стефано.
Этот спектакль был ее звездным часом. Она играла для него. Ей хотелось показать ему все, на что она способна.
Ее монолог в конце второго акта был встречен громом аплодисментов. Она почувствовала гордость. Это была труднейшая сцена. Монолог женщины, испытывающей мучения оттого, что сама подтолкнула мужа в объятия своей лучшей подруги. До боли откровенный монолог требовал от актрисы полной отдачи, чтобы не превратить его в банальность. Когда бы Крессида ни произносила его, ей казалось, что она обнажает перед всеми свою душу. Сегодня, зная, что Стефано в зале, она исполнила монолог с небывалой экспрессией, и у нее едва хватило сил уйти со сцены.
Выйдя на поклон в конце спектакля, она приказала себе не замечать его, чтобы не попасть под гипноз его чар. Но все было бесполезно. Глаза ее неотрывно смотрели туда, где сидел Стефано рядом с Джастином, и она раскраснелась, увидев, как он аплодирует, довольно улыбаясь.
Все еще взволнованная, Крессида пришла за кулисы на торжество по случаю премьеры. Пили шампанское. Кое-кто из актеров собирался оставаться в театре до выхода утренних газет, чтобы прочитать первые отклики о спектакле. Но Крессида решила долго не задерживаться. Ей казалось, что сегодня она сможет уснуть.
Она стояла и пила минеральную воду, не в настроении пить шампанское. Рядом с ней появился Стефано. Она заметила, что он один. Никаких признаков его потрясающей подружки. Он стоял, глядя на Крессиду, потом, подняв темную бровь, перевел взгляд на содержимое ее бокала.
– Ты не пьешь?
Сердце ее застучало как сумасшедшее.
– Не знаю, есть ли у меня повод праздновать что-либо, – с трудом произнесла она неожиданно пересохшими губами.
– Конечно, есть, – сказал он с таким видом, будто все решено.
Она посмотрела ему в глаза.
«О нет, у меня нет повода, – думала она. – Все это ничего не стоит. Она могла бы иметь огромнейший успех, всемирную популярность, стать любимицей Голливуда, и все это не имело бы значения, потому что в жизни у нее не было того единственного, ради чего стоило жить. У нее не было Стефано».