– Господи! – воскликнула Дженнифер! – Откуда она взялась? Зачем ты ее привела? Где ее родители?
– Я знаю столько же, сколько ты. И оставь, пожалуйста, этот тон, – вполголоса проговорила Розамунда и повернулась к малышке. – Входи, не бойся. Здесь сухо. Обогреешься и подождешь маму, – она протянула к девочке руку, но та отпрянула и продолжала сверлить взглядом Дженнифер.
– Она что, не умеет говорить?
– Не знаю, – Розамунда выпрямилась и пошла в дом, мимо Дженнифер. – Не обращай внимания, она сама войдет. Принеси пирог с чаем. Может, мне удастся…
Дикий вопль помешал ей закончить фразу. Розамунда обернулась и застыла, как вкопанная. Девочка налетела на Дженнифер, вцепилась ей в халат и замолотила ногами. Застигнутая врасплох, Дженнифер в ужасе отбивалась. Розамунда схватила девочку и попыталась оттащить ее от сестры. Та вопила:
– Убери этого звереныша! Дрянь! Уродина! Ужас! Смотри, что она сделала!
Из мастерской прибежал на шум Генри Морли.
– В чем дело? Что здесь происходит? – он остолбенел при виде того, как Розамунда, опустившись на колени, пыталась утихомирить отчаянно барахтающееся дитя. – Ради бога… кто это?
– Смотри, что она натворила! – истерично кричала Дженнифер, показывая прокушенную руку.
Розамунда подняла голову.
– Папа, уведи Дженнифер в гостиную. Куда угодно. Оставьте меня с ней наедине.
– С тобой будет то же самое! – вопила Дженнифер. – Какого черта ты притащила сюда это… это… дьявольское отродье?
– Это дьявольское отродье – моя дочь!
Все вздрогнули, как от электрического тока, и повернулись к двери. Там стоял Майкл Брэдшоу. Девочка издала сдавленный звук – что-то среднее между мычанием и хрюканием – и неуклюже заковыляла к нему. Брэдшоу легко подхватил ее на руки и посадил себе на закорки. Она привычно обхватила ручонками его шею. Все члены семьи Морли молчали. Розамунде показалось, будто этот человек свалился с неба – ангелом мщения. Поскольку всеобщее внимание было приковано к ребенку, никто не расслышал приближения парома.
Так вот, значит, о какой «собаке» говорила Дженнифер!
Бедное дитя! Розамунда по-прежнему испытывала к девочке сострадание – несмотря на то, что та набросилась на Дженнифер. Но еще больше она жалела отца девочки, этого надменного «типа». Неудивительно, что он сторонился людей! Гордыня служила ему защитой.
Как ни странно, первой пришла в себя Дженнифер. Она протянула укушенную руку и дрожащим голосом произнесла:
– Смотрите, что она наделала!
– Сами виноваты. Дочь случайно увидела вас через дверную щель, и, скорее всего, вы ей не понравились. Вот она и отправилась сюда – сказать вам об этом.