Дети ничего не сказали ей в ответ. Она отвернулась, пролезла в дыру, забралась на холмик, спустилась с другой стороны, оставила позади ручей и свалку и вернулась в дом тем же путем, каким его покинула. Все это расстояние она преодолела не бегом, а шагом, хотя ее могли заметить. По дороге не встретила ни души и, только открыв дверь галереи, увидела Уотфорд.
Та стояла, закрыв лицо руками, повернувшись к дубовой двери. Появление Аннабеллы напугало ее так же, как только что троих детей; она схватила девочку за плечи, словно собираясь встряхнуть, но вместо этого еле слышно пробормотала:
– Куда вы подевались?
Мать учила дочь, что врать нехорошо. Если правду сказать невозможно, лучше промолчать. Но сейчас не подходило ни то, ни другое. Настал момент прибегнуть к… как это называется?.. к дипломатии.
– Я ходила в туалет, – ответила она, – а потом захотела взять другую книжку. – Она догадалась, что лучше назвать сразу два места. – Простите, что я вас напугала.
– Вы сами ходили в туалет? Вы не испачкались? – Уотфорд развернула ее, словно желая найти у нее на подоле свидетельства неопрятности.
– Конечно, нет, Уотфорд!
Уловив в ответе подопечной негодующие нотки, Уотфорд улыбнулась, перевела дух и сказала:
– Какое там, ведь вы славная девочка! Ну и перепугалась я! Не могла вас найти, и все тут! Я бросилась в класс, в детскую, но вас нигде не оказалось.
– Я… Я пошла по длинному коридору. Мне нравится рассматривать там картины. – Дипломатия оказалась совсем нетрудным делом; главное заключалось в том, чтобы проявлять… как это?.. изобретательность. Она спросила: – Как вы думаете, Уотфорд, можно мне еще меренгу? Или две?
– Господи, мисс, сколько угодно! Сейчас принесу. Кухарка очень обрадуется, что они вам понравились.
– Передайте кухарке, что понравились, даже очень. Знаете, Уотфорд, если вам попадется яблоко или еще какой-нибудь фрукт, то захватите и его. До обеда еще так долго!
– Что вы, мисс! – Уотфорд наклонилась и заглянула ей в личико. – Я принесу вам все, что вы попросите. Хотите целый поднос?
– О, да, Уотфорд! Большое вам спасибо!
Спустя несколько минут Уотфорд втолковывала кухарке, воздев для убедительности руки:
– Что я вам говорила?! Конечно, у нее разгулялся аппетит. Не мудрено, если ее пичкают одной Библией. Она совсем не как семилетний ребенок: ей скорее дашь лет десять, а то и двенадцать. Не ребенок, а какой-то профессор! «Как вы думаете, Уотфорд, можно мне еще меренгу?» Хоть две, ответила я, то-то кухарка обрадуется! Я же вам говорила, когда мы остаемся с ней вдвоем, она делается совсем другой. Я это всегда твержу. – Она оперлась о стол. – Положите-ка ей ветчины, языка, камамберу. Пускай покушает вволю. – Внезапно, упав на табурет, она простонала: – Боже! Уж поверьте, мне едва не сделалось плохо. Еще немного, и я бы отправилась на тот свет. Я решила, что Она вышла в дверь и очутилась на той стороне!