– Тетя Эмми, поймите, – Аннабелла прижала худые руки к груди, – я уже не та, прежняя. Я хочу сказать, что я больше не Аннабелла Легрендж…
– Идемте, идемте! – поторопил обеих дядя Джеймс, подталкивая к дверям столовой. – Поговорим об этом позже, а пока возблагодарим Господа за то, что Он вернул нам тебя, и подкрепимся, потому что на пустой желудок все равно не придумать ничего путного.
Сколько раз в первые дни скитаний Аннабелле хотелось вернуться в свой удобный дом! Даже накануне свадьбы ее посетила мысль, что было бы верхом счастья, если бы жених забрал ее именно оттуда.
И вот она вернулась к прежней жизни; она находилась если и не в родном доме, то в обстановке, очень близкой к тамошней, хотя и поскромнее – в Уэйрсайде было всего двое слуг. Однако произошла странная вещь: в этой обстановке ей было теперь не по себе, как если бы она провела первые семнадцать лет жизни на Крейн-стрит, а потом перенеслась сюда.
После ее появления здесь минули всего сутки, а она с каждым часом испытывала все больше раздражения по отношению ко всем и ко всему вокруг. Старики часами обсуждали разные пустяки, слуги перемещались настолько неторопливо, что она ловила себя на мысли: нет на вас миссис Фэрбейрн, а еще лучше миссис Скиллен! Дядя Джеймс изводил ее своей тактикой проволочек. Он медлил даже с таким ясным делом, как совет, к какому адвокату обратиться. Узнав от нее, что она располагает двадцатью семью гинеями, которых, разумеется, не хватит, чтобы оплатить услуги адвоката, в связи с чем она готова заработать остальное, он посмеялся, изобразил удивление и в итоге запросил время на размышление. Позднее он уведомил ее, что, по его мнению, правильнее всего было бы прибегнуть к услугам его друга полковника Райсона – он завтра возвращается из Лондона, однако она сказала, что завтра будет поздно, и сразила его наповал своей решимостью лично отправиться в исправительный дом и запросить свидания с Мануэлем.
Последнее заявление заставило тетю Эмму расплакаться.
– Неужели ты поступишь столь неподобающим образом, Аннабелла? Самой явиться в исправительный дом!
Именно в этот момент она поняла, что девятнадцатого июня прошлого года навсегда рассталась с их миром. Да они понятия не имеют о том, как живут люди за пределами их тесного мирка! Тетя Эмма была привержена благим делам: она шила для бедных и немало жертвовала на благотворительность, особенно на язычников, которым, по ее разумению, ничего так не хотелось, как прибиться к Богу, однако ни она, ни дядя Джеймс не знали, какой жизнью живет простой люд.