– Я перенесла не так уж много, мама. Пострадал Мануэль. Он и сейчас страдает.
– Да, конечно. – Розина поджала губы. – В целом он проявил похвальную доброту и понимание. Если бы тогда, придя сюда, он сумел поговорить со мной, а не с моей матерью, то тебе бы не пришлось столько мучиться. Ты не совершила бы и этой последней, грубейшей ошибки.
Аннабелла медленно отняла у Розины руку и с расстановкой, обстоятельно проговорила:
– Если ты имеешь в виду мой брак с Мануэлем, мама, то ты отозвалась о нем неправильно. Это не было ошибкой. Я сама этого захотела. Мне не стыдно признаться, что я хотела этого задолго до того, как он сделал мне предложение.
– Что ж, как ни странно это покажется, я способна тебя понять: видимо, ты чувствовала, что скитания на пару с ним ставят тебя в сомнительное положение, и сочла брак наиболее правильным и достойным выходом из положения.
– Нет, мама, нет! Все было совсем не так. Я захотела выйти за Мануэля замуж, потому что полюбила его.
– Дитя мое! – Розина со снисходительным терпением покачала головой. – Что ты знаешь о любви? Для этого ты еще слишком молода. Ведь тебе всего восемнадцать лет…
– Мне было всего семнадцать, но меня и тогда можно было выдать за Стивена, пожелай он этого.
Розина встала и подошла к камину. Некоторое время она смотрела на огонь, а потом с улыбкой обернулась.
– Дорогая, я хочу, чтобы ты знала: я испытываю к Мануэлю глубокое уважение и не рассматриваю ситуацию в том же свете, что дядя Джеймс. Я знаю, что Мануэль с самого начала вел себя безупречно. Он не только искал тебя, но и нашел, после чего явился сюда, чтобы сообщить мне об этом. Не его вина, что эта весть не достигла меня: его ввели в заблуждение, сказав, что я все равно ничего не пойму. Потом он взял на себя заботу о тебе. Все, что он делал, включая женитьбу, преследовало цель защитить тебя. Но теперь все переменилось: ты вернулась домой, и он, если я не ошибаюсь на его счет, сам теперь изъявит желание объявить ваш брак недействительным.
– Не изъявит! – Аннабелла тоже встала. – Не изъявит. Ты не знаешь Мануэля. Он любит меня, любит страстно. Уж я-то это знаю. Я – это единственное, что для него важно. А он – для меня.
Розина с трудом сдержалась, чтобы не выразить своего отношения к этому заявлению самым решительным и нелицеприятным образом, и ограничилась репликой:
– Ты не осознаешь, какую боль причиняешь мне, дитя.
– Прости меня. – Аннабелла смягчилась. – Мне действительно очень жаль, ведь я счастлива от встречи с тобой, я очень тосковала по тебе, но Мануэль – это вся моя жизнь, мама, и я сделаю все, чтобы так оставалось и впредь.