Испанец никак не отреагировал на его шутку, и он снова еле удержался, чтобы не вспыхнуть.
– Теперь о боксировании. В шесть часов в субботу в Марседене, около Шилдс, будет бой. Полюбопытствовал бы.
Мануэль чуть было не ответил, что это его вовсе не интересует. Он уже смекнул, что хозяин неравнодушен к кулачным боям. Болтовня остальных конюхов укрепила его в этой догадке. Легрендж вряд ли подобрал бы его накануне, если бы не его интерес к боям, поскольку поверхностное знание людей подсказывало Мануэлю, что люди такого склада ничего не делают просто так – в каждом их поступке есть цель. Зато он владел лошадьми, а Мануэлю хотелось находиться при лошадях, так как без них жизнь казалась ему пустой. Из этого следовало, что ему тоже следует проявить интерес к боксированию.
Дальше простого любопытства дело ни за что не пойдет: он не собирался позволять себя мордовать ради удовольствия нового хозяина и чьего-либо еще. Просто не стоит торопиться с откровенностью.
– Если я смогу отлучиться, сэр.
– Я позабочусь об этом.
– Спасибо.
– Прекрасно. – Легрендж взглянул на Аннабеллу. – Ну, чего мне ожидать от твоего первого урока?
Аннабелла глубоко вздохнула и прошептала:
– Я буду стараться, папа. Честно, я постараюсь.
– Вот и умница! – Он поправил свою шляпу и посмотрел на ее зеленый костюмчик для верховой езды, сшитый еще в прошлом году. Юбка успела стать короткой – до неприличия, как сказала старая карга Элис.
Он стоял спиной к дому, но, и не оборачиваясь, знал, что жена смотрит на них из окна. Сначала она воспротивилась прерыванию уроков, потом, когда она узнала, что он доверяет Аннабеллу новому слуге, ее протесты еще более усилились. Ведь об этом человеке им известно только то, что он проработал несколько недель на стекольном заводе и сумел остановить взбеленившихся лошадей. К тому же он иностранец… Зачем такая спешка? Он ответил, что разбирается в людях. Она сказала, что если типы, с которыми он водит компанию, подбирались им с учетом его знания людей, то ни один достойный человек не станет советоваться с ним на сей счет. Ему часто приходило в голову, что, не будь у него крапленой карты – ребенка, с ней было бы куда труднее сладить.
Спустя десять минут Розина наблюдала, как ее дочь удаляется в сопровождении смуглолицего конюха, ведущего под уздцы двух лошадей. Было в нем что-то такое, что вызывало у нее тревогу. Этот человек казался ей подозрительным. Конечно, накануне он предотвратил несчастный случай, но тут же отказался от денег, что крайне редко случалось с людьми его сословия. К тому же что он, такой ловкий лошадник, делал на стекольном заводе, почему не прибился к постоялому двору или пивоварне? Зная, что они направляются на луг, она поспешила к себе, чтобы переодеться и тоже выйти на прогулку.