– Кофе, сэр? – спросил Грейсон нарочито обыденным тоном.
– Я займусь этим сам! – прорычал Морган. – Убирайся!
Грейсон поспешно ретировался, ибо прекрасно знал, что произойдет, если он замешкается. Тихонько закрыв за собой дверь, стюард прошел по коридорчику и задержался перед дверью в каюту леди Сэйбл. Он уже собрался постучать, как вдруг услышал приглушенные рыдания. Понимая, что не имеет права вмешиваться не в свои дела, он пошел прочь. Но на душе у него скребли кошки.
Между ними явно что-то произошло – с того момента, когда леди Сэйбл исчезла, – нечто такое, что глубоко задело не только ее, но и сэра Моргана. Ему очень хотелось чем-то помочь, так как он чувствовал, что они рассорились окончательно, но что он мог сделать? Колесо фортуны сделало оборот тогда, когда команда «Вызова» выловила Сэйбл Сен-Жермен из воды, и от него это не зависело ровно так же, как не зависели обстоятельства, которые свели вместе Сэйбл и Моргана Кэри.
Когда часом позже Морган появился на палубе, вахтенные, опасливо поглядывая на него, доложили об обстановке, а освободившись от вахты, поспешили удалиться. Молодой офицер, стоявший у руля, вытянулся по стойке «смирно» и передал капитану управление; при этом кадык офицера нервно задергался.
Морган молча взялся за руль. Всей команде было ясно, что лучше не раздражать его. По этой причине Дэниэл Хэйс, поднявшийся на ют чуть позже, терпеливо выжидал, когда капитан заметит его.
– В чем дело, Хэйс? – спросил наконец Морган.
Дэниэл взглянул в голубые глаза капитана. «Холодные, как лед», – невольно вздрогнув, подумал он. Что явилось причиной скверного настроения капитана на сей раз? Он не мог припомнить, когда ему приходилось видеть Моргана в таком скверном настроении.
– Мистер Торенс велел передать вам, сэр, что к нам направляется баркас, по виду которого можно предположить, что он принадлежит флоту турецкого султана.
Морган молча взял предложенную ему подзорную трубу и наставил ее на маленькое суденышко, направлявшееся к ним. Он без труда разглядел султанский вымпел, развевающийся на носу баркаса, а ярко-красные плисовые подушки и паруса с шелковой бахромой свидетельствовали об экстравагантности, которой славился султан Абдулазиз.
– Мистер Торенс полагает, что к нам направляется гонец султана.
– Скоро выясним, – ответил Морган, передавая моряку трубу. – Дайте им разрешение подняться на борт, мистер Хэйс. Я буду ждать здесь.
Едва суденышко пристало к борту, как курьера, прибывшего от султана, тут же в сопровождении двух слуг в тюрбанах и остроконечных золоченых туфлях провели к Моргану. В руках бородатый турок держал пергаментный свиток, перевязанный лентой такого же ярко-красного цвета, как и подушки на борту суденышка. Когда Морган представился, свиток был вручен ему с молчаливым, почтительным поклоном, и только тогда капитан понял, что курьер – немой. Он знал, что в том нет ничего странного: когда диван