Эшли села на диван.
– Мы ничего и не обсуждали. Я ни о чем ему не говорила.
– Так почему же, черт возьми, Саймон решил, что ты беременна?
– Он сказал, что догадался по твоему поведению.
– По моему поведению?
Она кивнула.
Саймон сказал, что после Синтры, когда он заговаривал обо мне, ты весь напрягался – хотя и не знал, что он это замечает. Он решил, что между нами что-то произошло, – она облизнула пересохшие губы, – и что мы занимались любовью. Он сказал просто так, наугад, но, должно быть, лицо меня выдало.
Ну, и дальше? – спросил Витор, когда она умолкла.
Он заметил, что меня что-то беспокоит, и спросил, не беременна ли я. – Эшли твердо встретила его взгляд. – Страх, что это возможно, уже начал терзать меня днем и ночью, и хотя я понимала, что Саймон не тот человек, с которым стоит откровенничать, он не был для меня посторонним и к тому же оказался рядом в трудную минуту. И я призналась, что такое возможно, хотя прошло всего шесть недель и кое-какие сомнения еще оставались.
Сидя напротив нее, Витор переваривал услышанное.
Так почему же Саймон сказал, что ты беременна от него уже три месяца?
Потому, что видел в тебе соперника – как на гонках, так и в жизни – и, заявляя о своем отцовстве, как бы утверждал, что был со мной до тебя, и это давало ему какое-то чувство преимущества.
– Неужели Саймон выдумал всю эту ложь только для того, чтобы как-то поквитаться со мной? – не поверил Витор.
Эшли кивнула.
Даже несмотря на то, что все могло открыться. Понимаешь, хотя внешне он относился к тебе вполне дружелюбно, на самом деле испытывал чувство вражды. Ты был для него противником, с которым надо любым способом свести счеты.
Но почему? Конечно, мы были соперниками, но лично я не ощущал к этому парнишке никакой неприязни.
Саймон с детства чувствовал собственную неполноценность и завидовал окружающим, – вздохнула Эшли. – Ему было трудно смириться с тем, что кто-то из его одноклассников, товарищей, коллег по работе лучше его. В школе он часто дрался и ссорился с ребятами, а на этот раз попытался досадить тебе.
Я бы его размазал по стене, – отозвался Витор.
Вот поэтому он и сплел паутину лжи. Но сейчас самое главное – Томас, – сказала она, устав объяснять поведение Саймона.
– Вот тут ты совершенно права.
Эшли резко выпрямилась.
– Лучше всего ему будет со мной, – заявила она. – Может, ты и готов на все, чтобы заполучить этот дом, но и я готова на все, чтобы Томас остался у меня.
Я понял твое предостережение, но вовсе не собираюсь отбирать его, – ответил Витор.
Не собираешься? – недоверчиво переспросила Эшли.