– Дорогая, что случилось? – спросил он с беспокойством.
Она уставилась на него в ужасе, словно увидела привидение.
– Что с тобой? – продолжал Хьюго озабоченно, и тут она взорвалась:
– Со мною ничего… ничего! Оставь меня в покое! Почему все ко мне пристают?
– Никто не пристает к тебе, – успокаивал ее Хьюго. – Но сейчас четыре часа утра. Тебе не спится?
– Да. И что тут удивительного? – Она разразилась слезами и оттолкнула его, когда он попробовал ее обнять.
– Любовь моя, я не знаю, что с тобой происходит, и не смогу помочь, если не скажешь мне, что с тобой, – сказал он в отчаянии. – Ради Бога, ложись в постель. Утром все покажется не таким страшным.
Он заставил ее подняться по лестнице, хотя она так громко рыдала, что он боялся, как бы она не разбудила Гарриет или няню и других слуг. Пола дрожала, как осиновый лист, похолодевшая и испуганная, но он уложил ее в постель, принес стакан бренди и, усевшись на краешек кровати, заставил ее выпить.
– Тебе приснилось что-нибудь страшное? – ласково спросил он, как спрашивают ребенка. Она покачала головой, но так и не рассказала ему, что ее расстроило. Он дал ей пару таблеток снотворного и посидел рядом, пока они не подействовали. Он поборол соблазн лечь рядом с ней и крепко обнять ее, опасаясь, что это не улучшит ее состояние. От Полы можно было ожидать чего угодно, к тому же в последнее время она, кажется, питала отвращение к супружеской близости.
Хьюго решил утром посоветоваться с Бастером и попросить его обследовать Полу. Но он сразу же отказался от этой мысли. Ведь Пола решительно утверждала, что с ней все в порядке, – да и как бы он смог объяснить доктору ситуацию? Когда-то он связывал странное поведение Полы с рождением Гарриет, но дочери было уже почти четыре года. Мужской гордости Хьюго был нанесен страшный удар: приходилось признать, что его жена просто не выносит близости с ним. Вся его плоть изнывала от желания быть с ней, а сердце стонало от любви. Когда Хьюго привез ее в Нью-Йорк, он был полон решимости сделать ее счастливой! Он предложил ей все, что имел, но ничто не могло ее удовлетворить. Он обожал Полу, почти благоговел перед ней и был готов закрыть глаза на все ее недостатки как жены и матери, лишь бы она была с ним. Но и этого оказалось недостаточно. Она ускользала от него – душой и телом.
В холодной предрассветной мгле Хьюго, содрогаясь от холода в своей тонкой шелковой пижаме, сидел на краешке кровати, оберегая сон Полы. Ее лицо, теперь спокойное, было, как всегда, прекрасно, волосы веером разметались по подушке. Хьюго прикоснулся к ним, провел пальцем по ее подбородку и шее.