– Хьюго… прошу тебя, пожалуйста. Ты делаешь мне больно.
Он и внимания не обратил на ее мольбы. Она уже была не его обожаемой женой, а рабыней, и его настойчивое желание теперь было вызвано не стремлением выразить любовь, а жаждой доказать свою власть, унизить, наказать. Он грубо овладел ею, не обращая внимания на то, как она, всхлипывая, сжалась от невыносимой боли в плече и в животе.
Все закончилось несколько мгновений спустя, хотя Поле показалось, что прошла целая вечность. Она свернулась калачиком, пытаясь прикрыть наготу руками.
– Я тебя ненавижу… ненавижу… как ты мог?
Он взглянул на нее сверху и на какое-то мгновение к нему вернулась его всепоглощающая любовь, а с ней и ужасные сожаления о том, что произошло. Но нанесенный ему удар был слишком силен, а предательство слишком жестоким. Даже этот совершенный без любви акт собственника не смог утолить причиненную ему боль.
– Уезжай с ним, – сказал он страшным глухим голосом. – Уезжай, если именно этого тебе хочется, Пола, и я желаю ему радости с тобой. Потому что таких эгоисток, как ты, я еще не встречал.
Она ничего не ответила, а просто лежала, всхлипывая.
– Я хотел, если бы смог, бросить к твоим ногам весь мир, – сказал он, – хотел сделать все, что ты пожелаешь. Но тебе этого было недостаточно. Ну что же, я сыт тобой по горло. Отправляйся к нему – сейчас же, сию минуту. Я не желаю провести ночь под одной крышей с тобой. Отправляйся к нему – и я искренне желаю тебе наконец обрести покой!
Ни один из них не заметил крошечной фигурки, выглядывающей из-за приоткрытой двери. Гарриет, которую разбудили крики, прокралась из своей комнаты по коридору и стояла там, остолбенев от страха, ничего не понимая, но чувствуя, что происходит что-то ужасное. И теперь, когда Хьюго повернулся к двери, малышка испугалась, как бы он не ударил ее так же, как мамочку. Задрожав от страха, Гарриет бросилась по коридору назад, под надежную защиту своей детской. Когда Хьюго подошел к двери, малышки уже и след простыл.
Пола уехала, не попрощавшись.
Хьюго никогда больше ее не видел.