Лакиша выудила из вместительной сумочки пачку сигарет.
Райм начал было:
– Здесь…
– …не курят, – закончил за него вошедший в комнату Том, после чего забрал пачку и запихал обратно в сумочку. Вот молодец – ничуть не смутился, что на него вдруг свалились две девушки-подростка. Он улыбнулся и спросил:
– Какую шипучку предпочитаете?
– А кофе есть? – спросила Лакиша.
– Найдется. – Том поочередно глянул на Дженифер Робинсон и на Райма. Оба только мотнули головой.
– Я крепкий люблю, – уточнила толстушка.
– Неужели? Я тоже. – Том посмотрел на Женеву. – Ты что-нибудь будешь?
– Спасибо, нет.
Райм с тоской посмотрел на бутылку скотча, стоящую поблизости на полке. Заметив его взгляд, Том усмехнулся и исчез в кухне. От слов патрульной Робинсон легче тоже не стало.
– Мне надо возвращаться в участок, сэр.
– Э-э… как, уже? – Райма охватило смятение. – Вы точно не можете задержаться на некоторое время?
– Не могу, сэр. Если я понадоблюсь, позвоните. «Да, нянька сейчас бы не помешала».
Райм не верил в судьбу, иначе разглядел бы в таком положении вещей искусно подстроенное возмездие: взявшись за это дело, он избежал поездки в больницу и теперь расплачивался за уловку. Ближайшие полчаса в компании двух школьниц грозили обернуться пыткой. Общение с молодежью – совсем не его конек.
– До встречи, капитан. – Робинсон вышла за дверь.
– Да-да, – пробормотал Райм вдогонку.
Через несколько минут с подносом в руках возвратился Том. Он налил Лакише чашечку кофе, а Женеве подал кружку – судя по запаху, с горячим какао.
– Я подумал, вдруг ты все-таки не откажешься, – сказал он. – Не хочешь, можешь не пить.
– Что ж, спасибо, не откажусь.
Женева посмотрела на дымящуюся поверхность, отхлебнула глоточек-другой, опустила кружку и уставилась в пол. Затем еще несколько раз пригубила напиток.
– Все в порядке? – спросил ее Райм.
Кивок.
– У меня тоже, – сообщила Лакиша.
– Он напал на вас обеих?
– Не-а, на меня нет. – Лакиша окинула его взглядом. – Ты как тот актер, который шею сломал? – Она, причмокнув, отхлебнула кофе, добавила сахара, снова отхлебнула.
– Да, точно.
– И ты совсем ничем не можешь пошевелить?
– Не особенно.
– Вот дерьмо.
– Киш! Остынь, подруга, – шепнула Женева.
– Нет, ну вообще!..
Повисла тишина. С появления девушек прошло каких-то восемь минут, а казалось – часы. Что теперь делать? Попросить Тома, чтобы тот сбегал купить какую-нибудь настольную игру?
Конечно, надо еще задать вопросы, но Райму не хотелось самому этим заниматься. Искусством допроса он не владел. В бытность на оперативной работе он раз десять допрашивал подозреваемых, но так и не добился пресловутого момента истины, когда подопечный вдруг ломается и во всем признается. Другое дело Сакс – у нее к подобным беседам прирожденный талант. Она не раз поучала новичков, что одним неверным словом можно все загубить, называя этот эффект «загрязнением сознания», – примерно как Райм считал главным грехом следователя «загрязнение места происшествия».