— Нам вас не слышно! — кричит кто-то из передней части автобуса.
— Встань, Грейси, — подталкивает меня папа.
— Папа! — Я пытаюсь схватить его за руку.
— Эй, Олаф, дай ей микрофон! — кричит американка гиду.
Олаф неохотно передает его и складывает руки на груди.
— Э-э, здравствуйте. — Я стучу по микрофону пальцем и дую в него.
— Грейси, ты должна сказать: «Проверка раз, два, три».
— Э-э, проверка раз, два…
— Мы вас слышим, — резко обрывает меня Олаф Белый.
— Ладно, хорошо. — Я повторяю свой комментарий, и сидящие впереди люди с интересом кивают.
— А это тоже все часть ваших правительственных зданий? — Американка показывает на здания с двух сторон от Лейнстер-хауса.
Я неуверенно смотрю на папу, и он ободряюще кивает мне.
— Ну, на самом деле нет. Здание слева — это Национальная библиотека, а справа — Национальный музей. — Я собираюсь опуститься в кресло, но папа резко выталкивает меня наверх. Все пассажиры автобуса продолжают на меня смотреть, ожидая продолжения. Гид выглядит сконфуженным.
— Что ж, наверное, всем будет интересно узнать, что в Национальной библиотеке и Национальном музее первоначально располагалось Королевское Дублинское общество искусств и науки, учрежденное еще и тысяча семьсот тридцать первом году. Оба здания были спроектированы Томасом Ньюхэмом Дином и его сыном Томасом Мэн-ли Дином после конкурса, проведенного в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году, а построены в тысяча восемьсот девяностом году известными дублинскими подрядчиками Бекеттами. Музей — один из лучших уцелевших образчиков ирландской декоративной каменной кладки, резьбы по дереву и укладки керамической плитки. Самой яркой особенностью Национальной библиотеки является ротонда при входе. Через ротонду можно пройти по томительной красоты лестнице в великолепный стильный зал с огромным сводчатым потолком. Как вы ими видите, помимо ротонды, здание украшает ряд колонн и пилястров коринфского ордера. Боковые павильоны композиционно завершают ансамбль. В…
Громкие хлопки прерывают мой рассказ. Хлопает только один человек — мой папа. Остальные погрузились в молчание. Его прерывает ребенок, спрашивающий свою мать, можно ли снова рычать. Внимание пассажиров словно шар перекати- поля летит по проходу, приземляясь на плечо улыбающегося Олафа Белого.
— Я еще не закончила… — тихо говорю я.
Папа хлопает еще громче, и мужчина, сидящий в одиночестве на заднем ряду, нервно поддерживает его.
— Пожалуй… это все, что я хотела сказать, — быстро говорю я, ныряя в кресло.
— Откуда вы все это знаете? — спрашивает сидящая впереди американка.