Вода. В ней все дело. Слишком бурный паводок, слишком рано и энергично пришла в этом году весна. Конечно, аэрофотосъемка – хорошее дело, и в управлении правильно решили провести ее сразу после его отчета о состоянии снега в районе станции. Но только на фотографиях не видно, как он выглядит, этот снег, вблизи. Расчеты, сделанные заведующим отделом метеоуправления Быстровым, доказывали, что снежная масса сойдет вниз постепенно, частями, создаст на плато затор и спокойно растает, никому не причинив вреда. Хорошо, если так…
Все вроде бы правильно, а тревога не проходила. В конце концов, это его личное дело – еще раз все проверить. Хотя бы для собственного спокойствия.
Солнце поднялось высоко, когда он наконец добрался до перевала, до самого дальнего поста наблюдений. Снег лежал здесь мощным, причудливо изогнутым пластом. Снаружи его поверхность походила на складки кожи какого-то огромного животного.
Строков методично проверил отметки на всех рейках, занес в блокнот каждый сантиметр усадки. Данные его не обрадовали, потому что усадка была гораздо меньше, чем в расчетах Быстрова, а это означало, что снег все еще оставался достаточно рыхлым, достаточно неустойчивым и подвижным. Предстояло еще проверить сцепление в нижних слоях. От силы, с которой держались там сжатые снежинки друг за друга, зависело, как долго продержится здесь, на высоте, уже сформировавшееся лавинное тело. Чем дольше пролежит снег, тем станет плотнее, тем больше энергии затратит лавина на свое первоначальное движение и, может быть, действительно зацепится за нижнее плато, остановится на нем, как надеется Быстров, а может быть, и нет… Быстрое не был здесь ни разу. Неужели, сидя в кабинете, используя только данные съемки и его, Строкова, наблюдения, он может все предвидеть и с такой легкостью взять на себя ответственность за судьбы людей, живущих внизу, в долине?
Закончив работу, Строков долго сидел на краю шурфа, вырытого им саперной лопаткой в снежном теле. Нарезанные из глубины кубики слежавшегося, фирнового снега, пропитанные водой, разваливались легко, слишком легко. Процессы, идущие в глубинах снежного тела, казались Строкову слишком сложными для простых математических расчетов. Уравнения в конце концов можно было повернуть в разные стороны… Строков не любил математику за излишнюю категоричность и сейчас отчетливо осознал собственную беспомощность. После официального заключения Быстрова ему никого не удастся убедить в реальности смертельной опасности, притаившейся в этом снежном звере, таком далеком и безобидном снизу или из окна кабинета… Что же делать? Опять идти к Бабурову? Он был у него четыре раза. Но другого выхода нет, он председатель местного Совета, кому же, как не ему, отвечать за безопасность людей? Если случится несчастье, с него спросится в первую очередь.