Именно тогда я начал кое-что узнавать о Китти By. Циммер восхищался ею и говорил о ней почти с восторгом. Однажды он даже заявил, что если бы уже не был влюблен в другую девушку, то потерял бы голову от Китти. Она была в его глазах почти совершенством, ни одна девушка не могла с ней сравниться, и если уж говорить начистоту, единственное, что его удивляет, это то, почему она так увлечена таким скучным субъектом, как я.
— Ну, ты скажешь — увлечена мной, — возражал я. — Просто у нее доброе сердце, вот и все. Она меня жалела и постаралась помочь. Так другие жалеют больных собак.
— Я видел ее каждый день, М. С. Изо дня в день, почти три недели подряд, пока мы тебя искали. Она беспрестанно говорила о тебе.
— Да ну тебя.
— Правда, я знаю, о чем говорю. Она безумно влюблена в тебя.
— Тогда почему она ко мне не заходит?
— Она занята. В Джуллиарде начались занятия, а потом, она еще работает на полставки.
— Не знал.
— Естественно, не знал. Потому что ты вообще ничего не знаешь. Валяешься в постели целыми днями, время от времени наведываешься в холодильник, читаешь книги. Изредка соизволишь помыть посуду. Как же тебе знать о чем бы то ни было?
— Я набираюсь сил. Вот еще чуть-чуть — и стану прежним, нормальным.
— Физически. Но твоему разуму предстоит еще немало потрудиться.
— О чем ты?
— О том, что надо смотреть на жизнь глубже. Тебе не хватает воображения…
— Я всегда считал, что и так перегибаю с этим палку. Теперь я стараюсь смотреть на жизнь более трезво, более практично.
— На себя — пожалуй, но на других людей — не надо. Как ты думаешь, почему Китти скрылась? Как ты думаешь, почему она больше не заходит навестить тебя?
— Потому что занята. Ты же сам сказал.
— Это лишь часть правды.
— Ты говоришь загадками, Дэвид.
— Я всего лишь пытаюсь вдолбить тебе, что в этой ситуации все не так просто, как ты думаешь.
— Ну ладно, тогда открой мне глаза на остальную правду.
— Она проявляет сдержанность.
— Ну, вот уж это слово к Китти никак не подходит. Она, пожалуй, самый импульсивный и открытый человек из всех, кого я знаю.
— Это так. Но ее открытость — маска, под которой скрывается удивительная сдержанность. Она по-настоящему целомудренна в выражении своих чувств.
— А знаешь ли ты, что она меня поцеловала в тот же день, когда мы познакомились? Я как раз собирался уходить, и тут она встала в дверях, обвила меня руками и крепко поцеловала в губы. Это вряд ли можно определить как сдержанность или целомудрие.
— Что, она тебя по-настоящему поцеловала?
— Еще бы. Это был необыкновенный поцелуй. Один из лучших, которые мне посчастливилось испытать.