— Он займется с вами, — сказал первый швейцар и уткнулся в газету.
Грайс продвинулся вдоль барьера ко второму швейцару. Тот по-прежнему рассматривал белую карточку, держа ее на расстоянии вытянутой руки, и у него был такой вид, будто ему очень не хочется верить в ее существование, несмотря даже на то, что он уже опрометчиво признал право Грайса быть в некоем списке. Грайс терпеливо ждал; через некоторое время второй швейцар сфокусировал на его лице линзы своих очков с видом глубочайшего, как показалось Грайсу, отвращения.
— А бэ пять два?
— Простите?
— Я спрашиваю, где ваш дубликат карты Б-52. Он является для вас пропуском.
— Простите, но я что-то не совсем понимаю…
Швейцар положил белую карточку на барьер и сначала уткнул бледно-костлявый палец в ее номер, а потом провел желтым ногтем по ее нижней кромке.
— Тут вот линия отрыва, видите? — сказал он. — Комитет труда посылает эту карту нам, а оторванную, как пропуск, вручает вам. Вы ведь направлены к нам комитетом труда?
— Да-да, совершенно верно, комитетом труда. Я был там в прошлую среду.
— Так-так, в среду, — повторил швейцар. — В среду. — Он глянул на стенной календарь, словно бы сомневаясь, что такой день недели существует. — Вы, видно, и правда были в комитете труда, иначе мы не получили бы вашу карту Б-52. Но у вас должен быть дубликат. Из комитета труда.
— Простите, но они мне его, к сожалению, не дали, — сказал Грайс, опасливо подумав, что ошибка симпатичной псевдостюардессы может стоить ему работы. Даже если он преодолеет это неожиданно возникшее препятствие, ему все равно не успеть на встречу вовремя — цифровые часы позади швейцаров уже показывали 11:32, — а опоздание вряд ли понравится заведующему Отделом служащих.
— Стало быть, следует считать, что у вас нет карты Б-52. — Метроном, отмеряющий в голове швейцара паузы между словами, работал на редкость медленно.
— Да нет, я даже не знал…
— Дубликат вот этой. Нам ее присылают из комитета труда, а у вас должен быть дубликат.
— Да вот, к сожалению, нету.
Швейцар снова скорчил гримасу курильщика и, будто фигурка в часах, у которых кончается завод, начал поворачиваться к своему коллеге, до сих пор не принимавшему участия в разговоре. Он, как с удивлением обнаружил Грайс, тоже был однорукий. Вперив, подобно второму швейцару, взгляд в противоположную стену, он беззвучно шевелил губами — подсчитывая, вероятно, общее количество плиток по обеим сторонам дверей.
— Послушай, Барни. У этого господина нет пропуска на вход.
Третий швейцар выслушал сообщение второго, не отрывая взгляда от стены и продолжая шевелить губами. Но зато когда он заговорил, губы у него шевелиться перестали.