— Ваша должность является должностью третьей категории, это на один порядок ниже субуправленческих должностей, входящих во вторую категорию. Вы уверены, что со временем вам не захочется получить повышение?
Это был второй основной вопрос собеседования, наверняка таящий в себе тщательно зашифрованные опасности.
— У меня, знаете ли, нет служебного тщеславия, — твердо выговорил Грайс.
— Вот и хорошо, — похвалил его Лукас. — Мы сознательно набираем работников, годных только для одной должностной категории. Это избавляет нас от ненужных и напряженных разговоров, когда управленческие вакансии заполняются со стороны.
— Мудрая политика, — сказал Грайс, тут же сообразив, что лучше бы ему промолчать. Во-первых, он никогда раньше не сталкивался с такой политикой и поэтому просто не мог судить о ней, а во-вторых — и это было главное, — он высказался явно не по чину служащего третьей категории. Однако у Лукаса его слова возражений не вызвали.
— Ваша должность будет постоянной, — сказал он, милостиво возвращая Грайса к уверенности, что новая работа у него как бы уже в кармане. — Но вам придется выполнить еще одно наше условие. «Комформ», насколько я понимаю, намерен и в нашем светлом будущем избавляться от избыточной рабочей силы?
— Похоже на то.
— Ну так вот. В «Альбионе», знаете ли, не поощряют рассказов о возможных вакансиях. Когда они появляются — если кто-нибудь из работников уходит, к примеру, на пенсию, — мы предпочитаем набирать служащих без лишнего шума и по собственной инициативе.
Грайсу, конечно, было приятно, что альбионское начальство выбрало его «по собственной инициативе», но у Лукаса, на его взгляд, концы с концами явно не сходились. Открытое объявление в комитете труда как-то не вязалось со словами Лукаса о нелюбви «Альбиона» к лишнему шуму при найме служащих. Без шума и по собственной инициативе они могли бы подобрать сотрудника, обратившись в одно из частных посреднических бюро на Нью-Бонд-стрит или где там все эти бюро сейчас размещаются. Хотя, может быть, Лукас, прослушавший университетский спецкурс по психологии служащих, сам решал, кто из претендентов наилучшим образом подходит «Альбиону». При этой мысли Грайс почувствовал, что стремительно растет в собственных глазах.
Он дал Лукасу необходимые заверения, и тот, записав что-то на последнем листе анкеты, с удовольствием выпрямился. Собеседование, по всей видимости, было рассчитано у него до секунды, потому что, едва он посмотрел на свои часы, из-за пальм вынырнул Копланд и представился Грайсу как его непосредственный начальник. Но хотя Копланд был начальником отдела, он, понял Грайс, не имел права голоса, когда решалось, кто будет работать под его начальством, потому что Лукас напоследок сказал: