Ну, а он нарушил сразу два альбионских обычая — явился в ресторан без продовольственных талонов и взял разрозненные, а значит, не поддающиеся учету обеды. И он решил, что будет не худо вверить свою дальнейшую судьбу Памеле Фос. Во-первых, она поможет ему выпутаться из затруднительного положения, а во-вторых, ее помощь наверняка немного их сблизит. Они потом часто будут вспоминать это происшествие за бокальчиком вина в каком-нибудь баре. «Ты чего улыбаешься?» — спросит он. — «Да я вспомнила твой разнесчастный вид, когда оказалось, что у тебя нет талонов».
Пам даже не успела объяснить контролерше, в чем дело: после первых же слов та объявила, что это, мол, не ее компетенция, и нажала кнопку звонка для вызова дежурного администратора. Стоя возле контролерши с пластиковым, под красное дерево, подносом в руках, Грайс видел, что Сидз захватил пустой столик, сел на стул и держит за спинки два других, дожидаясь, когда Пам и Грайс освободят его, чтобы он тоже сходил за едой. Сидзу уже явно надоело сторожить столик, но Грайс был не в силах ему помочь. Он дожидался администратора, чтобы предъявить тому вещественные доказательства своего невольного прегрешения — салат и быстро остывающую запеканку. Да ему и не хотелось уходить от Памелы, потому что, объяснившись с администратором, она могла сесть потом, чего доброго, за столик Бизли, Грант-Пейнтона и K°.
Администратор, тоже женщина, но, в отличие от рядовых служительниц «Лакомщика», без лилового форменного халата, выслушав Пам, внимательно оглядела Грайса и объявила, что в виде исключения картофельный салат можно приравнять к овощам, за которые не взимается особая плата, но что мясную запеканку придется оплатить Памовым талоном «Основное блюдо».
Это как нельзя лучше устраивало Грайса. Ему, значит, предстояло в ближайшем будущем пригласить Пам на обед, и он был бы только рад, если б такой обмен приглашениями стал традиционным: Памела-то ведь не сослуживец-мужчина, не Сидз. Он возблагодарил небеса за то, что «Лакомщик» был полон и Сидзу, караулившему столик, не пришлось расплачиваться своим талоном за Грайсов обед.
— Обычное дело, — повторила Пам, когда они наконец сели — Грайс по левую руку от Сидза, а Пам по правую. — Мало того, что ему не выдали ДДТ и не сказали, где их получить, — он про них и слыхом не слыхивал.
Стало быть, ДДТ, дополнительные дотационные талоны, как объяснила Пам. Надо запомнить. Вообще, он уже узнал тут столько нового, что ему невольно вспомнился его первый день в школе.
— Самое обычное, — согласился с Пам Сидз, добавив к своим словам неопределенное восклицание «Ф-ф-ф-фхо!», которое можно было принять и за знак неодобрения, и за присущий ему смех, вроде Грайсова «Х-х-хах!» или лукасовского «Ф-ф-фа!». Со временем, обменявшись с ним парой дежурных шуток, Грайс выяснит, что именно выражал он своим «Ф-ф-фхо!».