Но переспорить Синтию Борсхед еще никому не удавалось.
— Раз Эпин написал, что ключ в считалке, значит, так оно и есть. И перестань мне перечить! Я уже все решила. Раз я не смогла разгадать код, передаю права на сокровище тебе. — Она сделала широкий жест. — Договор будет переоформлен на твое имя. Немедленно. После сегодняшнего инцидента, о котором наверняка уже говорит весь пароход, компаньоны не станут возражать. Их тоже не порадует, если старуха окочурится, никому не открыв своей тайны. Так что все эти сундуки с золотом и серебром — мой тебе подарок.
— Вот спасибо-то, — язвительно поблагодарил Ника. — А теперь послушайте, что я вам скажу, дражайшая тетушка…
В дверь позвонили.
— Поздно, — прервала Синтия племянника. — Пока ты неизвестно где шлялся, я протелефонировала мистеру Делони и мистеру Миньону. Велела им быть у меня в восемнадцать ноль ноль для важного разговора. Это они. Ради Бога, не устраивай сцен. И не выдавай меня. Ты все испортишь.
Знакомиться пришлось заново, хотя мистеру Делони магистр в свое время был представлен, да и с французом при встречах хоть и молча, но раскланивался — как-никак ежевечерне виделись в казино.
Но теперь, конечно, он смотрел на них по-другому. Они тоже разглядывали его не украдкой, а в упор, с одинаково напряженными, недовольными лицами.
Выражение лица — единственное, чем эти двое были похожи. В остальном они являлись полной противоположностью друг другу.
Житель вольного острова Джерси был толст, круглолиц. С мясистым, улыбчивым ртом плохо сочетались часто помаргивающие глазки — взгляд их был ускользающ и недобр. Мистер Делони говорил басом, часто смеялся, много жестикулировал. Одевался так, будто не торговал автомобилями, а работал в шоу-бизнесе. Сейчас, например, он был в лазоревом блейзере с золотыми пуговицами, розовом шейном платке, белых брюках.
Мсье Миньон, напротив, держался строгих серо-серых тонов: темно-серый костюм, светло-серая рубашка, средне-серый в крапинку галстук. Того же оттенка были аккуратно расчесанные седоватые волосы. Светлые, почти бесцветные глаза строго смотрели из-под скучных стальных очков. Одним словом, классический нотариус. Хоть тетя и сказала про него с типичной британской ужимкой «француз», ничего особенно французского в этой сушеной треске Николас не углядел. Манера говорить у Миньона была профессионально сдержанная, будто каждая фраза протоколировалась и могла быть использована против него. Английским он владел безукоризненно — основную часть его клиентов составляют британцы, которые любят покупать недвижимость в его родном городе Динаре. У нотариуса была странная привычка переводить то, что говорили собеседники, на юридический язык.