– Прекрасно, – уныло ответил Рудольф, – просто прекрасно. – Он глубоко вздохнул. – Скажите мне… только честно, кузина! Вы на меня не в обиде?
– Из-за чего? – удивилась Амалия.
– Из-за дамы с лебедем, – лаконично ответил Рудольф.
Амалия улыбнулась. До чего же он мил, бедный Рудольф!
– Нет, – совершенно искренне отозвалась она. – Я на вас не в обиде, кузен.
– Да? – Рудольф смешался. – А то вы тут сидите взаперти и не выходите… Я решил, что вы не хотите меня видеть.
– Я всегда рада вас видеть, кузен, – возразила Амалия, принимаясь за десерт. – Просто я никак не могу выкинуть из головы мадам Эрмелин. Меня не покидает ощущение, что ее смерть вовсе не была естественной. У нее определенно был жесткий характер, и мистер Дайкори считает, что семья не слишком горевала, потеряв ее. Может быть, она кому-то сильно мешала, и тот человек решил, что настал момент убрать ее с дороги раз и навсегда? Тело хоронят в воде, и никто не обнаружит никаких концов. Как вы думаете, кузен?
Рудольф широко улыбнулся.
– Я полностью согласен с вами, кузина, и готов подписаться под каждым вашим словом.
– Значит, вы тоже полагаете… – начала Амалия.
– Совершенно неважно, что я полагаю, – перебил ее кузен. – После того, как вы вчера оказались правы, а я кругом не прав, я готов оказывать вам поддержку в любом начинании, которое вам угодно будет предпринять.
– Вот как? – подняла брови Амалия.
– Да, – серьезно ответил Рудольф. – Значит, по-вашему, ее мог убить кто-то из семьи?
– Пока это только мои догадки, – заметила Амалия.
– А мотив? Полагаете, деньги?
– Возможно, – поколебавшись, согласилась Амалия. – Или чье-то ущемленное самолюбие.
– Хм, – сказал Рудольф. – Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. Лично я считаю, что если уж они терпели ее столько лет, то терпели бы и дальше. Домашние тираны всегда выбирают таких жертв, которые не станут сопротивляться. В этом и состоит весь их гнусный расчет. Они ставят на то, что между бунтом и смирением человек почти всегда выбирает последнее, потому что внешне оно не требует таких усилий, как бунт. Но, что бы там ни говорили, смирение – выбор малодушных, и расплата за него бывает очень жестокой.
– А расплата за бунт? – подала голос Амалия.
Рудольф усмехнулся:
– В нашем мире за все приходится платить, кузина. Кстати, я должен сообщить вам кое-что. – Он подался вперед. – Сегодня я совершенно случайно заглянул в ту пустующую каюту…
– Позвольте мне закончить, – сказала Амалия. – Вы не нашли в шкафу… нашего знакомого. Так?
– Именно, – со вздохом подтвердил Рудольф. – Кажется, сам он уйти не мог. Как вы думаете, куда он делся?