Какая ирония, рождение Клэр было таким же греховным, как и мое. Она могла бы за всю жизнь так и не узнать своих настоящих родителей. Но и я провела большую часть жизни с людьми, оказавшимися мне чужими. Для обеих нас понятие семьи было размытым.
Я не могла понять, почему была столь суха с Бронсоном. Проводив меня, он сказал: «Я надеюсь, что теперь мы сможем стать одной семьей». Я постаралась посмотреть на него мягче, но не смогла, для меня понятие семьи оставалось загадкой, оно было иллюзорным. Кто это – родители, братья и сестры, которых любишь ты и они отвечают взаимностью? Как это – когда все волнуются друг за друга, помнят дни рождения близких и радуются их успехам? Как это – когда возвращаешься домой на рождественские каникулы и видишь вокруг радостные, счастливые лица?
– Дон, – окликнул меня Бронсон, когда я уже подходила к автомобилю.
Я оглянулась и встретилась с его теплым взглядом.
– Дон, я надеюсь, ты найдешь в своем сердце место и для наших бед и радостей.
– Насколько смогу. Спасибо за то, что открыли мне правду и постарались найти мое понимание.
Он улыбнулся.
– Счастливого пути, – пожелал Бронсон.
– Доброй ночи. Обед был просто чудесен. Автомобиль тронулся. Когда я через некоторое время оглянулась, то увидела, что мистер Алькот все еще стоит на крыльце и смотрит мне вслед. Окна прекрасного дома ярко светились в темноте. И я подумала, что за ними может прекрасно ужиться дружная семья, беседующая по вечерам, вместе смотрящая телевизор или слушающая музыку. Дети вместе с родителями, то, чего по иронии судьбы была лишена гостиница Катлеров, где все жили за прозрачными стенами.
Да, мы жили вместе, но старались не замечать друг друга. Богатство и слава отдалили нас, было все, кроме теплоты и нежности. Знал ли Бронсон Алькот, насколько разнятся наши понятия семьи, что его ждет? Возможно, живя рядом с океаном и наблюдая за его седыми волнами, я стала чересчур меланхоличной? Мне казалось, что я забыла всю прежнюю жизнь и снова стала маленькой девочкой, ребенком, думающим, что прибегает домой к настоящей матери, и та брала на руки и выслушивала с вниманием и любовью. Я хотела оказаться перед входом в бедный коттедж и снова упасть в объятия мамы Лонгчэмп, которая покроет поцелуями мое лицо, волосы... Я закрывала глаза и ждала, что через секунду...
Но когда открывала их, то понимала, что мы живем в мире, где нет места чуду.
Когда мы подъехали к гостинице, мое сердце защемило, мне показалось, что я предала Джимми и Кристи, ожидающих меня здесь. Ведь они важнее всего для меня, важнее всего в этом холодном мире.