— Умоляю вас! — Тина схватила Виолетту за руку. — Отвезите меня к нему! Никаких денег не пожалею!
— Я попробую договориться. Только мне придется съездить на дачу — там ведь нет телефона.
— Поезжайте! Завтра же с утра поезжайте!
— А как же Сашура?
— Катя с ним посидит.
— Катя позавчера уехала во Францию.
— Ах да, я и забыла! Ну, значит, Галина Ивановна. Да сама в конце концов посижу, не пойду на работу.
— Тогда я съезжу.
— Только попросите его, чтобы встретился со мной как можно скорее! — Тина едва сдерживала рыдания, но тут с улицы послышался шум автомобиля — это вернулся Стас.
Все было готово, оставалось только дождаться дождей. Но, как назло, дни стояли ясные, сухие, солнечные: капризное подмосковное лето явно не спешило раньше времени отказываться от своих прав. Виолетта каждый вечер слушала прогноз погоды с такой надеждой, с какой это делают, наверно, жены рыбаков, вышедших в шторм в море. Тина все время приставала с расспросами, когда же они наконец поедут к колдуну, и воспитательница уже устала придумывать отговорки. Она продолжала подбрасывать хворост в костер Тининой ревности, что становилось день ото дня сложнее, Стас, видимо, почувствовал, что с женой что-то неладно, и вновь переменился к ней, на этот раз в лучшую сторону, стал более внимательным, старался чаще бывать дома. "Этак он мне все дело испортит!" — с досадой думала Виолетта, заслышав, как автомобиль хозяина въезжает в ворота часов в семь вечера.
Наконец боги вняли ее мольбам. В один прекрасный день Виолетта проснулась и, первым делом взглянув в окно (это уже вошло у нее в привычку), увидела, что небо затянуто свинцово-серыми тучами. К завтраку начался дождь, продолжавшийся весь день. Он то затихал, то переходил в настоящий ливень, но, похоже, зарядил надолго.
— Сегодня? — спросила Виолетта у Старухи, но та только помотала головой:
— Не торопись. Земля должна как следует намокнуть. Подожди денек-другой.
Виолетта, сжав зубы, прождала еще двое суток, а вечером, получив, наконец, одобрение Старухи, нетерпеливо схватилась за телефон. Она опять всю ночь не спала. Ворочалась с боку на бок, вставала, курила.
— Не спится? — заботливо спрашивала Старуха. В последние дни она вдруг сделалась такой доброжелательной и чуткой, что Виолетту это даже пугало.
— Надо еще раз как следует все обдумать, — отвечала воспитательница. — Сама знаешь, обычно так и бывает: упустишь какой-нибудь пустяк, какую-нибудь совершеннейшую мелочь, и все рухнет.
— Боишься, что поэт подведет? Этот, как его, Бенедикт?
— Клавдий. Да нет, тут как раз все нормально. Он уже сделал все, что от него требовалось.