Николай Петрович спешит взять первый замер, и я торопливо хватаю наушники и секундомер. Когда расход измерен и расчет сделан, Евдокимов берет блокнот и весело нам подмигивает.
— Т-так-с и есть. Значит, в русле реки теряется не более двух к-ку-бов! — Он торопливо одевается, стучит зубами и не может сдержать скупой довольной улыбки. — П-поймали г-голубушку! Т-так-с!
Мы с Гошкой тоже натягиваем на себя плащи, начинаем бить друг друга по спине — нам становится весело и даже чуть-чуть жарко.
— Николай Петрович, а почему вода в Каменке теряется? — осмелев, впервые спрашиваю я, и мне тут же становится не по себе при мысли, что Евдокимов сейчас победно усмехнется.
Но он не смеется. Пристально поглядев мне в лицо, он одобрительно хлопает меня по плечу, гасит фонарь и в ревущей темноте громким резким голосом рассказывает:
— Видел скалы у села? В них расщелины, трещины, пещеры. Есть целая группа пород, которые довольно легко поддаются разрушительному действию воды. Вода вымывает в них трещины, ямы, гроты… К таким породам относятся и известняки с доломитами, распространенные в нашем районе. В них тоже много вымоин, пустот, трещин. Это так называемый карст. Карстовые пустоты. Так вот реки (не только Каменка), которые протекают по таким закарстованным породам, — теряют часть воды. Сквозь песок и галечник, устлавшие дно реки, вода фильтруется и поглощается этими пустотами и вымоинами, которых очень много в коренной породе.
— А дальше куда она девается? — не выдерживаю я.
— Карст распространяется порой на многие сотни метров в глубину, — терпеливо продолжает Евдокимов. — Поглощенная в руслах рек или других участках поверхности вода проникает вниз, обводняя миллионы кубометров закарстованных пород…
— Нда… — задумчиво констатирует Гошка, и я невольно напрягаю воображение, стараясь представить себе, как это получается.
Будто отгадав мои мысли, Евдокимов включает фонарь и направляет луч света в конец пещеры, туда, где между острых глыб черного блестящего известняка, вскипая, исчезает поток.
Мне опять становится немножко жутко, но я все же спрашиваю:
— Мы для этого и замеряем расход воды во всех речках и источниках?
— Конечно! — радуется чему-то Евдокимов и опять гасит фонарь. — Вообще-то гидрология наука обширная. Она изучает режим и законы формирования поверхностных водоемов. Гидрометрия — только ее раздел. В данном случае для нас очень важно знать, сколько воды теряют реки на донную фильтрацию на территории месторождения.
— Понятно! — кричу я. — Мы для этого и имеем на каждой речушке по нескольку створов, чтобы уловить потери воды!