- Неплохая идея, - сказал я без особой убежденности, - будешь все время под наблюдением.
- Говори, дружище, погромче! - нервно воскликнул он.
Почти крича, я повторил слово за словом.
- Не знаю, что со мной, - проговорил он задумчиво. - Я все хуже и хуже понимаю, что мне говорят...
- Нужно спросить профессора, - сказал я, нажимая на каждое слово. Когда ты стал замечать, что плохо слышишь?
- Сегодня ночью. Любопытно, знаешь, я слышу что-то другое и некоторые звуки слышу прекрасно. Хотя, честно говоря, не знаю, звуки ли это... В общем, слышу что-то совсем другое.
- Что же именно?
- Не знаю, как и объяснить... Словами сказать трудно. Иногда мне кажется, что я потерял рассудок, настолько непривычно я слышу... Например, мне все время чудится тиканье часов, вернее, не часов, а чего-то другого, оно бьется, как пульс, и бьется совершенно во всем. Вот, к примеру, стул. Пульс в нем бьется совсем не так, как в письменном столе... Нет, не пульс, а что-то другое, чего я не могу назвать...
- Очень любопытно, - вмешался я. - Некоторые оккультные практики...
- Пожалуйста, избавь меня хотя бы от оккультных практик! - возмутился он. - Они мне совершенно неинтересны. Все оккультные науки - фарс и ерунда. Я хочу одного: сделаться таким, каков я был. Я не хочу быть уникумом! Не хочу ничего невероятного! Пусть невероятное происходит с теми, кто его хочет и ищет! Я не хочу слышать странных звуков, даже если они необычайно важны! Не хочу, просто-напросто не желаю!..
Я сидел, задумчиво уставившись в пол, и ждал, когда он перестанет сердиться, что я мог еще сделать? Утешить тем, что происходящее с ним напоминает результаты некоторых индийских медитативных техник, но на это ему было, разумеется, наплевать. Он не любопытствовал проникнуть в иной мир, который мало-помалу раскрывался его странным образом увеличива-ющимся органам чувств. Он не хотел рассматривать мир с высоты своей макронтропии, и в глубине души я признавал его правоту.
- Прости меня, пожалуйста, - прибавил он, успокоившись. - Я был не прав... Ведь ты хочешь мне помочь... Я знаю, что помочь мне невозможно, и ты тоже знаешь, но все-таки пытаешься меня утешить... Я хочу попросить тебя об одной услуге, очень важной услуге...
Он замолчал, словно не отваживаясь поделиться своими мыслями. Потом наклонился ко мне и спросил:
- Ты меня хорошо слышишь? Я говорю нормально? Мне кажется, что и говорю я с трудом... Или только мне так кажется?
Он и вправду говорил затрудненно, не как обычно, однако вполне внятно.
- Я хочу попросить тебя об очень важной услуге, - сказал он, глядя мне в глаза. - Очень прошу мне не отказывать и сделать все так, как я попрошу. У меня нет времени объяснять тебе подробности. Ты и сам понимаешь, что... Впрочем, зачем тут околичности? Я прошу тебя позаботиться о Леноре... Я хочу сказать...